Проводник
Шрифт:
— Ну, квартира, гараж еще, а что?
— Оплатить мои услуги сможете? — перешел он, наконец, к делу, — Ситуация у Вас очень серьезная. Подозрение в убийстве. Статья сто пятая. По статье предусмотрено наказание до пятнадцати лет лишения свободы. И это в лучшем случае, а если вторая часть будет — так вообще пожизненное могут дать. Тут квалифицированная юридическая помощь нужна, понимаете?
— Но я никого не убивал…, — начал было оправдываться я.
— Это понятно, — перебил меня адвокат, — ну Вы же знаете, как у нас все устроено. Пока там разберутся. Сейчас задержание готовят,
— Ну, а сколько это стоит? — спросил я, подумав, что, может быть, он поможет мне избежать ареста.
Мне, главное, сейчас остаться на свободе. А там пусть будет, как будет. К тому же я почему-то был уверен, что следствие во всем в итоге разберется. Я же никого не убивал!
Адвокат торопливо порылся в сумке, вытащил небольшой кожаный футляр, из которого извлек дорогую с виду металлическую ручку. На одном из лежащих на столе листов он написал несколько цифр и подвинул лист ко мне. Я взглянул на сумму, которая оказалась довольно внушительной.
— Это за день, — важно объявил адвокат и степенно убрал ручку обратно в сумку.
Не знаю, зачем он навел такую конспирацию на стоимость своих услуг, но они были мне явно не по карману. Я прикинул, что с такими расценками я просто не дотяну до 18 февраля. К тому же, почему я вообще должен беспокоиться об адвокате, если не совершал никакого преступления! В общем, я решил повременить. Посмотреть, во что все это выльется.
— Нет, — говорю, — у меня нет таких денег.
— Но у Вас же есть имущество! — с поучительной интонацией, как будто напоминая мне о моем доме, воскликнул адвокат.
— Вы предлагаете мне квартиру продать? — опешил я, чувствуя, что меня просто разводят.
— Ну почему же сразу квартиру, — нетерпеливо развел руками мой защитник, — есть же и другое имущество. Гараж, например. Он должен прилично стоить.
— Нет, я пока не готов к таким решениям, — объявил я.
— Это, конечно, Ваше дело, — учтиво согласился адвокат, — но подумайте хорошенько! Еще раз повторяю, положение у Вас очень серьезное! Статья-то нешуточная. Если до суда дело дойдет, помочь будет уже очень проблематично, лучше сейчас попытаться все разрешить.
— Но я ведь не виноват, — чуть ли не закричал я, убеждая то ли себя, то ли адвоката, — я никого не убивал! За что мне оправдываться?
— Это понятно, — ответил адвокат, — в общем, думайте. Если решите, можем всегда вернуться к этому разговору, а сейчас пойдемте к следователю, он приглашает на допрос.
После этих слов адвокат сложил все свои бумаги обратно в чемодан и, так и не спросив меня о случившемся, бодро направился к двери. Было понятно, что бесплатно он абсолютно ничего делать не собирается, и я понуро поплелся за ним. Конвойщик, до этого не проявлявший никакого участия к происходящему, поспешно поднялся, пропустил меня вперед и замкнул шествие. Так мы переместились в кабинет следователя.
Всю дорогу я твердил себе: «Будь осторожен. Будь осторожен!».
Невеселая песня
Кабинет следователя был скучным и очень похожим на тот, из которого мы только
В экран, не выказывая никаких эмоций, слегка щурясь, смотрел следователь. Он как будто не замечал нас и изредка барабанил пальцами по клавиатуре, небрежно поставленной на какие-то документы. Сразу было видно, что следователь не сидит без дела.
Заставив нас подождать несколько секунд, следователь внезапно отвлекся от своего занятия и кивнул мне в сторону стула. Я сел. Адвокат расположился на стуле рядом с тумбочкой, на которой без всякого намека на уют стоял электрический чайник, пара чашек, банка с растворимым кофе и целлофановый пакет с печеньем. Конвойный остался у двери. Опер в кабинет не заходил.
— Ну что, все обсудили? — спросил следователь, посмотрев на адвоката.
— В общих чертах, — кивнул мой адвокат.
— Можно начинать?
— Да, подзащитный готов.
И понеслось. Первым делом мне сообщили, что я задержан по подозрению в убийстве Кати, показали протокол задержания, объявили, что теперь я подозреваемый, и меня будут допрашивать. И тут меня накрыло:
— Вы что нашли ее? Она умерла?
— Что Вы имеете в виду? — осторожно спросил следователь.
— Вы нашли Катю? Её тело? — я чувствовал, как голос мой срывается и к горлу покатывается твердый сухой комок безысходности.
— То есть Вы признаете, что она умерла? — сощурившись уточнил следователь.
— Нет, — ответил я, и тут шквал навалившихся на меня эмоций моментально утих.
Я понял, что ошибся. Катино тело не находили. Все в порядке. Она жива. Я вдохнул полную грудь воздуха и спросил:
— Почему вы завели дело по убийству, если не знаете, умерла Катя или нет?
— На этой случай есть инструкции, которым мы следуем, — довольно доброжелательно пояснил следователь, — в инструкциях написано, в каких случаях следует возбуждать уголовное дело по убийству. Есть признаки, указывающие на совершение преступления в отношении без вести пропавшего. Вот смотри сам: объективные предпосылки того, что Екатерина собиралась куда-нибудь уехать имеются? Нет! Она про это никому ничего не говорила. Видимых причин куда-нибудь уезжать у нее не было. Родственников за пределами Владимира у нее тоже нет. Это нам ее мать подтверждает. Куда ей ехать?
Оснований полагать, что она сменила место жительства, также нет. Все ее вещи, включая зубную щетку, паспорт и одежду остались по последнему адресу ее пребывания. У тебя в квартире. После новогодних праздников у нее начинается сессия, экзамены. Прогуливать нельзя, можно лишиться стипендии. Причин уезжать в этот период, никаких нет.
После этих слов, следователь, извлек откуда-то огромную белую чашку, на которой был изображен он сам с большущей щукой в руках, и, причмокивая, сделал приличный глоток, как бы ставя тем самым увесистую точку в своих рассуждениях. Запахло кофе.