Проводник
Шрифт:
– А ты не будешь смеяться? – я сам от себя не ожидал такого глупого вопроса. Видимо, она тоже!
– С чего это?
– А у тебя самой нет предположений, из какого я века? – предложил я ей угадать. Я надеялся, что пока она будет гадать, я придумаю что-то более благовидное. Мне действительно не хотелось признаваться, что гожусь ей в отцы!
– Чего ты так боишься? Я не понимаю! – хмурилась она. Даже сейчас она была прекрасна.
– Так у тебя все-таки уже есть теория! – настаивал я, но какое-то смутное сомнение уже
– Да, есть, - прозвучал спокойный и четкий ответ, которого я так боялся. Она же умная девочка и легко смогла оценить мой наряд.
– И? – я хотел поскорее услышать свой приговор.
– Я думаю, что ты из 70-х годов прошлого века! – абсолютно спокойно и уверенно заявила она. Я оказался прав – она умная девушка!
– Ух, ты! И как ты к этому относишься? – мне не терпелось узнать ее мнение на этот счет. Сам не знаю, как так получилось, но я приблизился к ней почти вплотную. Наши глаза оказались в нескольких сантиметрах друг от друга.
Я не переставал удивляться ее естественной красоте: безупречный вырез глаз, маленький аккуратненький носик, красивые губы чуть приоткрыты. Она затаила дыхание, как и я. Какой был дикий соблазн схватить ее, прижать к себе и целовать и долго, и нежно, и страстно. Боже, да за всю свою жизнь и существование не испытывал таких чувств. Что же ты красавица со мной сотворила???
Вдруг она резко встала. На лице читался испуг. Я не понял, что случилось, но очень обеспокоился. «Только не снова, только не снова!» – твердил я про себя!
– Что? Что-то случилось? Тебе снова плохо? – теперь я схватил ее за плечи. Она опустила голову. Точно, ей плохо! Что же делать?
– Вера? Ответь мне! – мой голос дрожал.
– Все нормально! – пробубнила она. Значит, не плохо. Значит, это не связано с ее самочувствием. Она все поняла. Она поняла мои чувства и теперь не знает, как отказать!
– Ты вскочила как угорелая. Что случилось? Я тебе противен! – я отпустил ее. Зачем делать то, чего она не хочет? Зачем искать возможность прикоснуться к ней, приблизиться, если ей это не нужно? Хорошо. Пусть так оно и будет!
– Ты в своем уме? Что ты такое говоришь? – вдруг закричала она. Такая агрессивная реакция меня удивила, но я не повернулся, не осмелился взглянуть на нее.
– А разве не так? Ты поняла, из какого я века, и теперь думаешь, что я древний, да и в деды тебе гожусь! – бубнил я. Что еще я мог ей ответить?
Но дальше она сделала то, чего я совершенно не ожидал. Она подошла ко мне ближе и очень нежно обняла за плечи. Внутри все запело, заликовало. Сердце забилось чаще, а дыхание остановилось. Сначала можно было подумать, что это было сделано неосознанно, но она не убирала рук! Мне это ее действие было очень приятно и не понятно одновременно.
– Я люблю тебя, - очень тихо прошептала Вера. Я не поверил своим ушам. Но мое сердце уже отреагировало. Я даже не знаю, как описать все, что я успел испытать
– Что? Что ты сказала? – повернулся я к Вере, выпучив глаза. Сам не знаю, зачем я хотел заставить повторить ее это!
На ее лице отразилась паника: глаза забегали, глубокий вдох, сухие губы, но руки не убирала. А я вместо того, чтобы успокоить ее, признаться самому в чувствах к ней, стоял и смотрел на нее как дурак!
Вдруг она рванула с места прочь от меня. Я не ожидал такой реакции, поэтому какое-то время тупо смотрел ей вслед. А когда вскоре опомнился, она была уже на краю поля видимости.
– Вера! Вера! Не убегай, прошу! – кричал я ей в след, но бесполезно. Она, скорее всего, не слышала меня. Я старался догнать ее, но мне преградили путь.
– Привет, Савва! Как дела? Куда летишь? – добродушно поприветствовал меня Еремей. Это единственный из проводников, которого я могу назвать другом. Так уж вышло, по иронии судьбы, что наши участки были всегда рядом, даже сейчас. Мы этому всегда были несказанно рады. Но вот сейчас…
– Привет, Рема! – такое прозвище я дал ему сам, и он на это не обижается, но вот кто-то другой… голову оторвет! Он парень серьезный и все его называют только по полному имени – Еремей!
– Что-то стряслось? – удивленно оглядывая меня с ног до головы, спрашивал Рема.
– Не уверен, что такое можно рассказывать! Даже тебе! – признался я. Раньше у нас никогда не было друг от друга секретов.
Рема замечательный парень, добрый и отзывчивый. Иногда это является его недостатком. Другие, не особо порядочные проводники, нагло пользуются этим. Поэтому не уверен, что ему стоит говорить. Он может из самых лучших соображений выдать меня.
– Даже мне? У тебя появились тайны? – хмурился он.
– Не обижайся, Рема. Просто я же тебя знаю.
– Вот именно! Ты меня знаешь лучше кого-либо! Как ты можешь? – возмущался он.
– Рема, я знаю твою наивность и доверчивость. Ты же из лучших побуждений сболтнешь быстрее. Тебе на мозг накапают, а ты и выложишь все на блюдечке с голубой каемочкой!
– Я рыба! Говори! – он демонстративно провел вдоль губ, изображая закрытие рта на молнию. Я бы посмеялся такому жесту, но было не до смеха.
– Поклянись, что никому, никогда и ни под каким предлогом не расскажешь! Можешь придумать все, что угодно, только мне скажи, чтоб я отвечал то же самое, - потребовал я.
– Клянусь! Клянусь никому, никогда и ни под каким предлогом не выдам твою тайну! – без тени сомнения поклялся Рема. Я знал, что после такого ему можно рассказать все!!!
– Рема, друг! Я даже не знаю, как и с чего начать, - подбирал я правильные слова.
– Так и рассказывай с самого начала. Когда это случилось? – мы сели на крышу какого-то дома. Вера уже скрылась из виду.