Проводник

Макфолл Клэр

– Может, ты не сломан, – медленно произнесла она. – Может, ты починен. Может, как ты и говорил, когда ты сделаешь достаточно, переведешь достаточно душ, все закончится.

– Слишком много «может». – Он мягко улыбнулся ей. – Не знаю. Я не знаю, что это значит.

Дилан, казалось, не разделяла его неуверенность и осторожность. Села ровнее и широко улыбнулась, глаза засверкали.

– Ну… кроме этого… – она кивнула на бок Тристана, который, теперь она поняла, он защищал правой рукой, – все вроде работает в нашу пользу. Наверное, надо просто с этим смириться.

–

Наверное, – сказал он, но в глазах осталось сомнение. В голове возникла докучающая мысль. Чем дальше они пробирались в направлении, обратном пустоши, тем хуже становились раны. Дилан думала, что прокладывает себе дорогу в жизнь. Тристан же гадал, что это означало для него.

30

Несмотря на все свои заверения, Дилан нервничала из-за возвращения к тоннелю, ее пугала попытка влезть обратно в свое тело. Она думала о том, что сказал Джонас, – он предупреждал ее, что будет именно так, как в момент смерти. Ей хотелось бы, чтобы в вагоне поезда не было так темно. Она понятия не имела, насколько сильно пострадала и что именно вырвало ее душу из физической оболочки. Понятия не имела, насколько будет больно, когда очнется.

И наконец – что хуже всего, – она боялась, что очнется в одиночестве. Что вернется в привычный мир, в жизнь, и обнаружит, что Тристан был прав: он не мог пойти с ней. Она не знала, что при этом делать. Оставалось лишь надеяться, даже молиться, что судьба не будет настолько жестока.

Риск был большим, и ее тошнило каждый раз, как она думала об этом, но другого выбора не было, другого варианта. Тристан оставался совершенно категоричен, что не сможет – физически не сможет – перейти границу и не позволит ей остаться здесь. Куда еще идти?

Некуда.

Причин для волнения было достаточно, но солнце, несмотря на это, весь последний день оставалось высоко на небе, облаков нигде не видно. Дилан могла найти этому только одно объяснение – это из-за того, что она с Тристаном. Что бы ни произошло, она выживет, пока оставалась с ним, она справится.

Дилан ожидала узнать конечный пункт их путешествия, заметить знаки, подтверждающие, что они почти пришли, и позволяющие волнению и нервам выйти на поверхность. Но последний холм был точно таким же, как и прежний, и они вдруг оказались на вершине и смотрели на пару ржавых рельсов.

Ну вот и все. Это то место, где она умерла. Она уставилась на рельсы, ожидая что-то почувствовать. Утрату или грусть – даже боль. Вместо этого она лишь почувствовала надвигающееся чувство страха и тревоги, нервозность, с которой боролась весь день. Она сглотнула эмоции, ведь уже приняла решение.

Она убрала руку в карман джинсов, пальцы коснулись атласа – это мягкие лепестки цветка, который подарил ей Тристан. Цветок уже увял, но она отказалась его выкидывать. Вместо этого держалась за него, как за талисман. Как за то, что связывало ее с пустошью, с Тристаном. Дилан надеялась, что этот талисман удержит их вместе.

Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Мы пришли.

Она знала, что можно было этого не говорить. Тристан не мог пропустить рельсы,

только они выделялись в этом бесплодном пейзаже.

– Мы пришли, – согласился он.

Тристан, казалось, не нервничал, как она. Да и не горел желанием. Просто говорил с грустью. Словно был убежден, что ничего не получится. Она не позволила скептицизму расстроить ее, и так было сложно заглушить сомнения.

– Нам надо просто идти по рельсам? – спросила она.

Тристан кивнул.

– Хорошо. – Она пару раз взмахнула руками. – Хорошо, давай это сделаем.

Тристан не сдвинулся с места, и Дилан поняла – он ждал, когда она сделает первый шаг. Она глубоко вдохнула, затем еще раз. Ее ноги чувствовали себя по-другому. Стали свинцовыми, слишком тяжелыми, чтобы поднять их от мокрой травы. Это страх или пустошь не хотела ее отпускать?

– Все получится, – пробормотала она слишком тихо, чтобы Тристан услышал. – Мы вернемся.

Упрямо поджав губы, она пошла вперед. Крепко схватила Тристана за руку и шаг за шагом тащила его за собой. Он хромал, прижимая руку к боку. Но в остальном был в порядке. Если ей удастся провести его через этот небольшой отрезок – вернуть его в свой мир, – с ним все будет хорошо. Она заставила себя в это поверить.

Они спустились по холму, и Дилан встала на блоки. Затем повернулась – посмотрев перед этим Тристану в глаза – и пошла по рельсам. Они петляли по местности, поэтому она сначала не видела устье тоннеля, но вот оно появилось. На их пути неподвижно стоял огромный холм. Рельсы как будто подводили к нему, а потом исчезали: дорога в никуда.

Чем ближе они подходили, тем больше становилась темная арка, и вскоре Дилан увидела, где поезд въехал в гору, в тоннель, но не выехал.

Черная дыра. Похожая на рот и широкая, она точно ее звала. Дилан вздрогнула, на шее дыбом встали волоски. Что, если, что, если, что, если? В голове зашептались сомнения, но она пыталась их игнорировать. Вскинула подбородок и пошла вперед.

– Дилан. – Тристан остановил ее и развернул к себе лицом. – Дилан, ничего не получится.

– Полу…

– Нет. Я не могу пойти в твой мир. Мне там не место. Мне нигде нет места, кроме как здесь.

Казалось, он умолял ее, отчасти от злости, отчасти от отчаяния.

Дилан, прикусив язык, смотрела на него. Он впервые был похож на шестнадцатилетнего парня, маленького и неуверенного. Но его неуверенность придала ей смелости, а не напугала ее.

– Тогда зачем ты пошел? – бросила она ему вызов.

Тристан пожал плечом, как нескладный подросток.

– Тристан? Зачем ты пошел?

– Потому что… потому что… – Он раздраженно выдохнул. – Потому что люблю тебя. – Он опустил голову, произнеся эти слова, и не увидел отразившиеся на лице Дилан шок и радость. Секундой позже поднял ее. – Я хочу, чтобы ты оказалась права, Дилан. Но это не так.

– Ты обещал мне, что попробуешь, – напомнила она ему. – Поверь.

Он усмехнулся.

– А ты веришь?

– Я надеюсь. – Она покраснела. – И люблю. – Дилан посмотрела на него, ее зеленые глаза обжигали. – Доверься мне.