Провокации против России
Шрифт:
Однако наращивание военной угрозы происходило не в одно мгновение и не в короткие сроки. Совершен-
99
но четко обозначилась следующая динамика сосредоточения гитлеровских войск против СССР: в сентябре 1939 г. в Восточной Пруссии и Польше у советских границ было 50 дивизий. К концу 1940 г. их стало 90, к маю 1941 г.
– 120, а к июню - 140 (с учетом сателлитов Германии - 190). А всего в сухопутных войсках Германии к июню 1941 г. было 214 дивизий.
Все это лишний раз убеждает
Что касается употребляемого часто термина «внезапность нападения Германии», то он имел место в основном в оперативно-тактическом масштабе и оказал сильное психологическое воздействие на те войска, которые не были готовы к отражению наступления противника, не знали, что делать и как делать. В наибольшей степени это относилось к частям ЗапВО, которые из-за потери бдительности и халатности командования прозевали начало наступления противника. На других направлениях войска вступили в бой с первой минуты организованно.
В стратегическом масштабе временного фактора внезапности фактически не было, так как информации о времени нападения Германии на СССР поступало «громадье» - от «Красной капеллы», Р. Зорге, К. Филби и многих других источников.
Маршал Г. К. Жуков в своих мемуарах пишет о том, что он не знал ни конкретной даты нападения Германии, ни гитлеровского плана войны; что о нападении немцев
100
22 июня ему стало известно лишь из доклада начальника штаба Киевского военного округа генерал-лейтенанта М. А. Пуркаева вечером 21 июня от перебежчика - немецкого фельдфебеля, который заявил о начале наступления немецких войск с утра 22 июня. Немецкий перебежчик, конечно, был и его сообщение о времени нападения было. Но ведь были и другие данные, которые лежали на столе у наркома обороны и начальника Генерального штаба:
20 марта начальник Разведывательного управления генерал Ф. И. Голиков доложил Сталину немецкий план «Барбаросса». С. К. Тимошенко и Г. К. Жуков не могли не знать об этом документе, содержащем исключительной важности сведения;
6 мая нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов доложил Сталину, что военно-морской атташе в Берлине М. Воронцов доносит о возможном вторжении немцев в СССР через Финляндию, Прибалтику и Румынию 14 мая. Об этом тоже было известно в Генштабе;
военный атташе в Берлине В. И. Тупиков доложил в Генеральный штаб (Разведуправление) о том, что «по данным вполне авторитетного источника начало военных действий против СССР следует ожидать между 15 мая и 15 июня 1941 г.»;
вечером 21 июня сотрудник германского
Обширная достоверная информация о начале нападения немцев поступала по линии советских органов государственной безопасности и из других источников, которая немедленно докладывалась ЦК ВКП(б) и Советскому правительству. Трудно себе представить, чтобы эта информация полностью утаивалась от наркома обороны и начальника Генштаба:
* Данная информация находится в одном из архивов Генштаба. (Независимое военное обозрение. 2001. № 22.)
101
21 июня советский посол в Берлине Деканозов сообщил, что «нападение начнется завтра…»;
20 июня органы КГБ перехватили шифротелеграмму посла Японии в Румынии японскому послу в Москве, в которой сообщалось: «Утром 20 июня германский посланник сказал мне доверительно следующее: «Обстановка вошла в решающую фазу развития. Германия полностью завершила подготовку от Северной Финляндии и до южной части Черного моря и уверена в молниеносной победе. Румыния также по мере возможности ведет подготовку к тому, чтобы можно было сразу выступить…»;
21 июня ПГУ НКГБ направило в Разведуправление Генштаба разведсводку, в которой, в частности, говорилось: «Германская разведка направляет свою агентуру в СССР на короткие сроки - три-четыре дня. Агенты, следующие в СССР на более длительные сроки, - 10-15 суток, инструктируются о том, что в случае перехода германскими войсками границы до их возвращения в Германию они должны явиться в любую германскую часть, находящуюся на советской территории».
Перечисленные выше далеко не полные факты убеждают в том, что нападение Германии на Советский Союз для руководства страны и армии не было внезапным. Нападение было вероломным - это да! Об этом говорил заместитель председателя правительства В. М. Молотов в 12.00 22 июня.
В плане выявления сроков начала войны разведка сработала нормально. Маршал Г. К. Жуков обвинял ее в другом. В своих мемуарах он писал: «Наша агентурная разведка, которой перед войной руководил Голиков, работала плохо, и она не сумела вскрыть истинных намерений гитлеровского верховного командования в отношении войск, расположенных в Польше.
Наша агентурная разведка не сумела опровергнуть лживую версию Гитлера о ненамерении воевать с Советским Союзом… Наша разведка также не сумела вскрыть
102
и подтвердить конкретную подготовку немецких войск к войне против Советского Союза»*.
Такая строгая оценка Г. К. Жукова агентурной разведки трудно объяснима. В ходе войны маршал всегда требовал от начальника разведки докладывать ему только разведданные, а выводы из них он «сам в состоянии сделать». В данном случае маршал почему-то отошел от своего правила и требовал от агентуры оценки замыслов противника, выводов и предложений.