Проволока
Шрифт:
Так что надо еще разобраться, кто из нас двоих подонок.
– Я знаю только то, что сообщает Центральный банк данных. Она улетела с планеты. Эмигрировала.
– Не ври, Дрейер! Она на Земле, и ты знаешь где!
– Не знаю. Но даже если бы знал, все равно не сказал бы. Он побагровел.
– Ты все равно проиграешь. Я поймаю тебя с ней, и тебе придет конец, Дрейер! Я даже не стану обвинять тебя в грабеже, я сам с тобой расправлюсь. Да так, что тебя не примет даже мусоропровод в этом тараканьем гнезде!
Умеет он находить обидные
Вскоре после его ухода ко мне наведался настоящий клиент. Худой, гладкий, лет тридцати, с головой, облепленной блестящими волосами, загорелый, в лимонном обтягивающем комбинезоне С перьями. Последний писк моды! Терпеть таких не могу. Может, потому, что на моем корявом туловище его одежда смотрелась бы смехотворно, возможно, из-за того, что, одеваясь таким образом, он демонстрировал отсутствие мозгов.
Он назвался Эрлом Хэмботом и сказал, что кое-кого разыскивает.
– Розыск - моя специальность, - ответил я.
– Итак, кого надо найти?
Он замялся. Модный «фасад» - одно, необходимость выложить правду - совсем другое. Я уже испугался, что он предложит розыск беглого клона. Хватит с меня этого! Но его ответ меня удивил:
– Свою дочь.
– Это задача Центральных властей. Они не любят, когда чужие рыболовы тащат рыбу из их пруда.
– Я ничего не сообщал Центральным властям.
Что ж, потерявшийся ребенок - достойный повод для истерики. Ведь каждому разрешено иметь только одного ребенка, таков закон. Один человек - один потомок. Понятно, что человек страшно дорожит единственным в жизни шансом. Второго не купишь ни за какие деньги. При исчезновении своего чада полагается бежать сломя! голову к Центральным властям. При чем тут частный детектив? Поводом обращения ко мне могло быть только одно…
– Я догадываюсь, почему, мистер Хэмбот. Он обреченно вздохнул:
– Да, незаконный ребенок. Вот-вот!
– Как я догадываюсь, девочка - дитя улицы. Хотите меня нанять, чтобы я нашел вам беспризорницу? Вы давно отдали ее в банду?
– Три года назад. Мы не могли допустить, чтобы ее умертвили. Она была…
– Конечно, - перебил я его.
– Можете не продолжать.
Ненавижу безответственность! Заиметь незаконного ребенка - непростительная оплошность. Заранее проигрышная ситуация. Единственная альтернатива риску конфискации ребенка Центральными властями (некоторые называли ее «ретроактивным абортом») состояла в том, чтобы отдать чадо в уличную банду. Иного выбора не было.
Я мысленно обозвал клиента идиотом. Наверное, это отразилось на моем лице, потому что он сказал:
– Я не дурак. Я прошел стерилизацию. Наверное, неудачно.
– Вам захотелось, чтобы ваша жена выносила плод?
– Она сама этого захотела.
Эрл Хэмбот немного подрос в моих глазах. Он мог бы подать в суд, обвинив власти в небрежном проведении стерилизации, и выиграть дело. Ребенка это не спасло бы, но деньги бы он получил. Значит, не продался.
– Карты на стол, - сказал я.
–
Он искренне изумился.
– Не понимаю…
– Бросьте!
– Меня быстро покидало терпение.
– Даже если я вам ее найду, вы не сможете забрать девочку. Говорите, что вам; надо.
– Просто быть уверенным, что она жива и здорова. Этим он меня совсем допек.
– Жива и здорова? Это в каком же смысле? Папаша бросил свою дочь, девочка ему больше не принадлежит. Теперь его ребенок - член уличной банды, и точка.
– Вы не заходите в «свободную сеть»?
– ответил он вопросом на вопрос.
– Только изредка.
– Не хотелось говорить, что последнюю пару лет я провел на «пуговицах» и утратил привычку следить за нелегальной журналистикой.
– Неизвестно, насколько им можно доверять. У тех, кто пишет в «свободной сети», собственные цели.
– Уверяю вас, их информация достовернее данных Центральных властей.
– Допустим.
– Я не собирался с ним спорить. Есть люди, свято верящие подпольным журналистам, запускающим в сеть не прошедшие цензуру сведения.
– Наверное, вы не слыхали про двух беспризорников, найденных у основания комплекса «Бедеккер-Северный» два дня назад? Они разбились, упав с высоты.
Я покачал головой. Верно, не слыхал. В стандартной сети о таком не прочтешь. Два мертвых паренька с незарегистрированным генотипом наверняка были беспризорниками. Официально же беспризорников не существовало вовсе. Все знали, что в Мегалопсе есть брошенные дети, однако о них не рассказывали ни Центральные власти, ни официальные органы информации. Признать наличие банд беспризорников значило признать проблему, а проблему надо решать. Каким образом? Убивать их? На это власти пойти не могли. Отдавать в приюты? Таковых просто не было.
В результате банды беспризорников жили как бы в третьем измерении: эти незаконнорожденные дети были не менее реальны, чем Хэмбот или я, однако для Центральных властей их не существовало. Даже у клонов был более высокий статус.
– Значит, вы не хотите, чтобы я поискал вашу дочь среди мертвых? Это просто.
– Я уже сделал это сам. Она жива. Я хочу, чтобы вы нашли ее.
– Не понимаю, зачем?
– Мне надо знать, что она жива и здорова.
Мистер Хэмбот завоевал у меня еще несколько очков. За идиотской внешностью скрывались подлинные чувства. Из-под мертвой оболочки выглядывало живое существо.
С другой стороны, поиск ребенка, затерявшегося в котле банд был очень непростой задачей, ведь дети оказывались на улице в младенческом возрасте. Девчонка, которую мне предстояло искать, не имела понятия, что она - малышка Хэмбот.
– Даже не представляю… - пробормотал я. Он наклонился над моим столом.
– У меня есть отпечатки пальцев, сетчатки. Генотип тоже есть. Вы можете, вы должны ее найти, мистер Дрейер!
– Да, но…
– Я плачу золотом. Авансом.
– И я согласился.