Шрифт:
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
Вывеска над рестораном вяло мигает, переливаясь разноцветными полосами. Поочередно вспыхивают отдельные буквы названия: «К-О-М-Е-Т-А». Затем слово загорается полностью, а вместе с ним – кособокая звезда с длинным искрящимся хвостом. Зрелище и само по себе не блещет оригинальностью, а уж если пялиться на него целый час, сидя в припаркованном гравилёте, – вовсе свихнуться можно от скуки. Особенно если учесть, что вы проводите это время, дуя прескверное туземное пиво и поедая не первой свежести синтебургер…
М-да-а…. Сидишь вот так в промозглый вечерок, слушаешь доносящиеся извне звуки городской суеты, и в голову начинают лезть разные мысли, одна другой противнее. «Дарк, – говоришь сам себе, – а ведь тебе скоро сорок. Половина жизни прожита, и что? Все эти годы – псу под хвост! Ты только посмотри на себя! Ну что за развалина? Худющий, небритый… А прикид? В былые времена ты так одевался только перед визитом к налоговому жандарму. Да уж… Сидишь ты тут, выполняешь неприглядную работенку (если это вообще можно назвать работой), и мало кто узнает в тебе сейчас того лихого Дарка Хантера, каким ты был еще пару лет назад».
От таких мыслишек и слезу пустить недолго.
Я дожевал бургер и с громадным усилием воли влил в себя остатки того, что здесь называют пивом. Пустую бутылку бросил в стоявший неподалеку мусороприемник. Промазал. Вздохнув, снова обратил взор на зал ресторана, который прекрасно просматривался сквозь прозрачную витрину.
Бронкс разошелся не на шутку – на его столике громоздилась целая гора пустой посуды. Правда, рядом уже торчал киб-официант – приземистый, похожий на бочку с колесиками. Лицевая панель киба переливалась огоньками всех цветов радуги – не иначе как в такт столь же цветистым речам. Еще немного – и вот он выплюнул на стол розоватый листок со счетом, а мой «подопечный», вытирая пот с раскрасневшегося лица, достал кошелек. Ну, наконец-то. Этот боров, похоже, оприходовал половину запасов ресторана.
Поднявшись из-за стола, толстяк снова полез в карман, на этот раз выудив из него трубку коммуникатора. Разговор получился недолгим, причем Бронкс в основном слушал, кивая время от времени. И вот наконец он покинул ресторан и отправился к парковочной площадке. На лице его, круглом и плоском, как блин, – гремучая смесь страха и беспокойства. Хм… Чего это он так разнервничался?
Я взлетел с парковочной площадки, не дожидаясь Бронкса: ведь мне было прекрасно известно, куда он направляется. По пути я держался чуть позади и ярусом выше его – в том самом «слепом пятне», которое хуже всего отображается на обзорных экранах. Впрочем, это просто привычка, не более того. Вряд ли толстяк вообще подозревает, что за ним следят.
Бронкс посадил гравилёт на крышу большого жилого здания с круглыми, как иллюминаторы, окнами. Довольно долго не выходил, и я уже успел нарезать пару кругов вокруг здания, каждую секунду рискуя быть замеченным. Хотя о чем это я? Чтобы этот самодовольный болван смог что-то заподозрить, нужен грав, оборудованный сиреной, мигалками и здоровенным плакатом «Бронкс, за тобой «хвост»!!!». Вот уж поистине олух царя небесного…
Наконец толстяк появился из недр своего гравилёта, держа в одной руке пару бутылок теллурианского, а в другой – пышный букет местных цветов, похожих на разноцветных морских ежей. Зрелище – просто упасть и валяться. Тоже мне, кавалер!
Он вразвалочку пересек крышу и скрылся в одной из капсул пневмолифта. Посадив
Индикатор над входом в шахту лифта, которым воспользовался мой «подопечный», высветил 14. Я как полоумный заметался по крыше в поисках свободной капсулы, но таковой, как всегда, не оказалось. Что ж, бросаюсь к дверям, ведущим на пожарную лестницу, и как бешеный несусь вниз по пыльным ступенькам. Уж не знаю, сколько этажей в этом проклятущем здании, но, когда я добрался до четырнадцатого, сердце колотилось так, что ребра трещали. Да-а, теряю форму. А если бы не вниз пришлось бежать, а вверх?
К счастью, я не опоздал. Бронкса я застал на площадке четырнадцатого этажа, возле двери с номерком 1403. Притаившись за выступом стены, я приготовил миниатюрную видеокамеру. Дверь квартиры тем временем с легким шелестом скрылась в толще стены, и… сердце мое, только что колотившееся, как у спринтера в конце забега, вдруг замерло, а потом начало биться с удвоенной силой. Со мной всегда так бывает, когда я вижу подобных красоток, тем более одетых в столь легкомысленные кружева. Я просто теряю дар речи и стою, вытаращив глаза и свесив язык на плечо, как персонаж из мультика. В общем, неприглядное зрелище.
Не успел я прийти в себя от полученного потрясения, как девица улыбнулась, чмокнула Бронкса в щеку и повела внутрь, что-то кокетливо щебеча. Едва они скрылись в глубине квартиры, дверь снова задвинулась, щелкнув блокировкой.
Так-то, Дарк… И что только такие, как она, находят в таких, как Бронкс? Наверное, всё из-за денег. Да уж, этот здоровяк – один из самых богатых и влиятельных людей на планете. Чего никак не скажешь обо мне.
Но лить слезы ручьями и биться головой о стену, жалуясь на несчастную судьбу, не в моем характере. Дело сделано – скрытая видеокамера в моем перстне успела запечатлеть Бронкса с девицей, от одного вида которой у его благоверной случится истерика. Еще бы! У меня самого чуть истерика не случилась.
Интересно только, сколько я смогу получить за эти кадры? Жена Бронкса, как я понял из нашего (к счастью, недолгого) общения, – настоящая стерва. Поэтому надеяться на то, что она по достоинству оценит мой нелегкий труд, не приходится. Видимо, все-таки придется подкатить с этой записью к самому Бронксу. Ему лишние проблемы, думаю, не нужны, а стало быть – пускай раскошеливается. Так я немного поправлю свое финансовое состояние, а заодно и отыграюсь на толстяке за вспышку комплекса неполноценности, приключившуюся со мной только что.
Эх, черт возьми! Сказал бы мне кто-нибудь пару лет назад, что я буду добывать себе на пропитание подобным образом… Ну да ладно. Будет и на нашей улице грузовик с печенюшками, как говаривали мы в детстве.
Я поднялся обратно на крышу (на этот раз на лифте, конечно). Наверху безлюдно. Уже почти полночь, и над городом повисли Тигонэ и Согонэ, похожие на чьи-то гигантские выпученные глаза.
На парковочной площадке – с десяток гравов, среди которых и роскошный черно-красный грав Бронкса. Я подошел к машине, мерцавшей в серебристом свете лун. Она казалась монолитным, обтекаемой формы куском расплавленного стекла – лишь едва заметны очертания окон. Я огляделся – по-прежнему никого. Достал декодер, осторожно прикрепил на то место, где должна быть дверца. Нажал кнопку, и машинка тихонько загудела, мигая красными огоньками.