Пройти по исчезнувшим мирам
Шрифт:
В соборе ведутся богослужения, можно зайти. Но осматривать можно только с экскурсией. Экскурсовод рассказывает длинно и довольно скучно. Зато есть время хорошо рассмотреть внутреннее убранство и фрески.
Дмитриевский собор – построен как дворцовый храм владимирского князя Всеволода III, в конце XII в.. Белокаменный одноглавый собор, характерный для древнерусской архитектурной традиции, которая строго определяет соотношение всех основных размеров. Часть собора была в лесах, но и открытых частей хватило, чтобы восхититься белокаменной узорчатой резьбой. Внутри его убранство очень просто, светло. Сохранились некоторые фрески конца XII в., выполненные греческими и русскими живописцами.
Золотые ворота. Центральный узел обороны Владимира и торжественный въезд
Идём к гостинице ''Владимир'', заходим во встретившиеся по пути церкви. Рождественский монастырь находится рядом с гостиницей. Часть ограды и немногие сохранившиеся постройки выполнены из красного кирпича, между ними всё заросло густой травой. Красиво, грустно, покой вечности.
В 1989 году мы приобрели домик в деревне в 30 км от Владимира.
Город стал знакомым и родным, не только своими достопримечательностями, но и улицами. Ведь лицо города – это не только достопримечательности, это дома, люди, улицы.
16. Храм
Покрова на Нерли. Окрестности
Владимира.
Храм Покрова на Нерли возведён в середине XII в. и посвящен празднику покрова Богородицы, введённому на Руси Андреем Боголюбским. Он поставлен в устье реки Нерли, притоке Клязьмы, на искусственном, насыпном холме, чтобы поднять его над уровнем весеннего разлива. Храм Покрова на Нерли построен из белого известняка, в древнерусском архитектурном стиле, как и Дмитровский собор, но более миниатюрен.
Боголюбово. Отсюдадо Храма, примерно, 1,5 км.
Конец августа, 1965 год. Жаркий солнечный день. Пряный запах трав. Луга, скирды свежескошенного сена. Белоснежная церковь вырастает на холме, на фоне ярко синего неба. Под ним узкой змейкой бежит кристально прозрачная, говорливая Нерль.
Удивительные чувства – благоговение, притяжение, устремление ввысь, охватывают при первом же взгляде на церковь. Всё то, что и должен внушать вид Храма Бога! Идеальное совершенство пропорций, подчёркнутое стройной лёгкостью рисунка арочных форм и простотой белокаменного резного узора. Внутри также просто, лёгко и светло: белокаменные стены очень сдержанно украшены изящной резьбой на фоне тоже арочных, чуть более узких, и потому кажущихся более высокими, проёмов. Они ведут за собою взгляд, вы невольно устремляете его и себя ввысь, и никакие излишества вам не препятствуют! Талантливое решение! Здесь не ведутся службы, но вы всё равно обращаетесь к Богу, преклоняетесь перед ним!
Выходим наружу и снова смотрим, смотрим, не можем оторвать взгляд, впитываем в себя Красоту, взлетаем вместе с ним в синее-синее небо. И как удивительно храм вписывается в окружающий пейзаж! Так и сохранился в памяти!
Мы переходим вброд речку, усаживаемся на скошенную траву, перед стогом душистого сена. Отдыхаем. Достаём термос и бутерброды. А перед нами, – взлетает в синее небо древнее чудо!
В начале 70-х мы с Володей выбрались сюда ранним субботним утром, чтобы успеть обратно в Москву ночным поездом, без ночёвки.
В 1989 году мы приехали сюда с Володей, Наташей и её подругой на машине из деревни Огорелки под Владимиром, где у нас появился свой дом.
Храм Покрова на Нерли! Такое простое строение, всего одно, а отойти невозможно.
17. Суздаль.
Конец августа, 1965 год. Продолжение поездки из Владимира. Поздний вечер. Гостиница в небольшом деревянном строении среди старинных церковных развалин. Но, зато, поселили.
Утром выходим в город. Кремль, самая древняя часть Суздаля, с трёх сторон опоясан рекой Каменкой, и замкнут рвом. Сохранились земляные укрепления с деревянными рублеными стенами над ними, XI
Спасо-Ефимьевский монастырь, построен в XIV в. на высоком обрывистом берегу реки Каменки. Князь Борис Константинович строил крепость для борьбы за независимость Суздаля от набирающей силу Москвы. Крепостная стена, построенная уже в конце XVII в., неправильным многоугольником окружает монастырь. Бойницы в толстых высоких стенах говорят о мощном оборонительном сооружении, что не мешает ей быть декоративной, нарядной. Внутри крепости находятся могила и памятник Дмитрию Пожарскому.
Покровский монастырь построен, тоже как крепость, и тем же князем Борисом Константиновичем. Белокаменный, с простыми и ассиметричными формами. Смотрится очень красиво. Он стал местом ссылки женщин знатных родов: Соломии Сабуровой, жены Василия III, Евдокиии Лопухиной (Петра I) и многих других.
В 1989 году мы приехали в Суздаль после заезда в Боголюбово, к храму Покрова не Нерли. Нам не надо было никуда спешить, до нашего дома в Огорелках было недалеко. Спокойно всё обошли.
18. Деревня Огорелки. Окрестности Владимира.
В 1989 году мы приобрели на неожиданную премию домик в деревне Огорелки, в 30 км от Владимира, на пол пути от Владимира до Гусь–Хрустального. За год до того наши друзья Солдатовы приобрели дом, через деревню от Огорелок. Их знакомые сказали о продающемся срочно доме через дом и пустырь от них. Мы его купили. Эти знакомые друзей стали нам хорошими соседями, мы им за многое благодарны.
В первые несколько лет доехать до деревни можно было несколькими вариантами. До Владимира, на электричке или автобусе, и потом на автобусе, идущем в Гусь–Хрустальный, до села Ильино. Можно было и в Москве сесть на прямой автобус до Гусь–Хрустального. Наши варианты изменялись в зависимости от быстро меняющихся цен, взлетающих то на одном, то на другом виде транспорте, и совпадение времён транспорта и нашего.
Выходим с автобуса в Ильино, пересекаем шоссе, заходим за ряд домов, и лицо овевает душистый воздух окрестных полей и лугов. Усталость рабочих будней, дороги смывается пьянящим запахом луговых трав. Отсюда до нас около 1,5 км. по грунтовой дороге. Примерно 1 км по полям до деревушки, стоящей над оврагом. Дорога спускается по склону широкого оврага, перебирается по условному мостику через протекающий ручей, поднимается по пологому склону, мимо ласковой берёзовой рощицы, сразу за которой наш дом.
Дом наш виден уже с пригорка, от деревушки. Пересекая линию деревенских домов, мы с замиранием высматриваем свою ''усадьбу''. Труба торчит, значит, не сгорел; стёкла поблескивают, значит, не разрушен, по крайней мере, совсем. Остальное увидим, когда придём. А вот, когда приходим, видим всякое. Залезали, разбив стекло или покорёжив дверь. Пограбили пару банок консервов за печкой, старые рабочие брюки, ситцевую юбку, инструменты. И всё перерыто, порушено, нагажено. . . А что у нас можно взять? Главное, инструменты: молотки, клещи, лопаты, тяпки и пр.. Их ведь невозможно каждый раз увозить и привозить! Иногда, это сбежавшие из тюрьмы или солдатики, которым нужно во что-то переодеться и перекусить, иногда и жители соседней деревни. Почему именно соседней? Потому, что в нашей не осталось постоянно живущих сельчан. Наша деревня и раньше была небольшой, домов 15, а сейчас они или разрушены, или заняты приезжающими на лето Владимирцами. Только один высокий, с резными воротами дом у колодца занят прежними жителями, но и они на зиму уезжают к детям в город. Зимой здесь пусто, наш дом – крайний.