Пройти по Краю Мира
Шрифт:
После этого нас пропустили. Вскоре вдалеке я увидела высокую мемориальную арку с золотыми буквами, которые блестели, как солнце. Мы проехали через нее и попали на дорогу, широкую, словно величайшая из рек. Мимо сновали рикши, и их было столько, сколько я не видела за всю свою жизнь. А чуть поодаль я заметила автомобиль, прямо как тот, бумажный, который мать сожгла для прабабушки, и я начала сравнивать все, что я видела здесь, с тем, что было в моей жизни до этой поездки. Рынки казались шире и шумнее, толпа на улицах — оживленнее и разнообразнее. Я видела мужчин в длинных пиджаках из мягкой ткани и в западных костюмах и девушек в пышных платьях и с прическами, каку киноактрис, с челками,
— Будешь дальше так на все таращиться, у тебя голова отвалится, — сказал мистер Вэй.
Я же продолжала рассматривать окружающее как можно внимательнее, чтобы потом рассказать дома, что я видела. Я представляла, как все удивятся, как мать придет в восторг, а Гао Лин будет ужасно завидовать. А еще я представляла разочарование на лице Драгоценной Тетушки. Она не хотела, чтобы мне было весело, но я не послушалась и теперь старалась о ней не думать.
Мистер Вэй несколько раз останавливался, чтобы спросить дорогу до лавки возле улицы Фонарщиков, потом искал конкретную аллею, пока наконец мы не оказались возле ворот, ведущих в захламленный двор дома Старой Вдовы Лау. Навстречу нам с лаем выбежали две собаки.
— Ай! Ты девушка или глиняная статуя? — спросила Старая Вдова вместо приветствия.
Толстый слой глиняной пыли покрывал мою шею, руки, забрался во все складки на коже. Я стояла в обнесенном забором дворике, где царил такой хаос, что мое прибытие прошло совершенно незаметно. Старая Вдова сразу же сказала, что ужин уже почти готов и мне стоит поторопиться и привести себя в порядок. Вручив мне помятое ведро, она рассказала, где найти колонку с водой. Я вспомнила, как мать говорила, что в Пекине вода сладкая, и, пока она набиралась в ведро, наклонилась и попробовала. Она оказалась солоноватой и отвратительной на вкус! Неудивительно: как рассказывала Драгоценная Тетушка, раньше на месте Пекина было море с горькой водой. И тут я поняла, что впервые тетушка не поможет мне мыться. И где тут была ванна? Где была печь, чтобы согреть эту воду? Мне было страшно прикасаться к чему-либо, поэтому я просто присела за подстилкой и полила холодной водой на шею, злясь на то, что тетушка превратила меня в глупую девчонку, которая теперь боится, что все узнают, насколько она глупа.
Закончив с мытьем, я поняла, что не взяла с собой ни расчески, ни деревянных палочек, чтобы почистить под ногтями. Эти предметы всегда собирала для меня тетушка. Так это из-за нее я о них забыла! Хорошо хоть, что я привезла чистую рубаху и брюки, но, конечно, когда я вынула их из свертка, они оказались пыльными и мятыми.
Во время ужина я поняла еще одну вещь: без тетушки мне никто не говорил, что из блюд можно было есть, а что — нельзя. Я обрадовалась. «Не ешь много острого и жирного, — сказала бы она. — Иначе кожа покроется нарывами и другими мокнущими болячками». Поэтому я съела несколько порций острой свинины. Правда, потом меня тошнило, и я испугалась, что мой живот изнутри покрылся нарывами.
После ужина я сидела во дворе вместе со Старой Вдовой и ее невестками, прислушиваясь к комариному звону и шушукающимся голосам. Прихлопывая на себе насекомых, я думала о большом веере, которым Драгоценная
Проснувшись, я обнаружила, что рядом нет никого, кто бы причесал мои волосы и осмотрел мои уши и ногти. Расчески у меня не было, поэтому мне пришлось разбирать сбившиеся пряди пальцами. Рубашка и брюки, в которых я спала, оказались мятыми и потными, но их нечем было заменить. И я точно не могла пойти в них на важную встречу, которая ждала меня сегодня. Та одежда, которую я сама выбрала для поездки, оказалась совсем неподходящей. Я уже достаточно выросла, но была совершенно беспомощной и глупой. Вот как хорошо воспитала меня Драгоценная Тетушка!
Когда я предстала перед Старой Вдовой, та воскликнула:
— У тебя что, голова пустая, как яичная скорлупа? Почему на тебе зимняя куртка и зимние брюки? И что случилось с твоими волосами?
Что я могла ей ответить? Что Драгоценная Тетушка отказалась дать мне совет? Дело было в том, что, выбирая одежду, я старалась взять лучшее, с самой красивой вышивкой. И ранним прохладным утром, когда я собиралась, мой выбор не казался мне неудачным.
— Какой ужас! — восклицала вдова, просматривая одежду, которую я взяла с собой. — Мне жаль семью, которая возьмет эту глупую девицу в невестки.
Она бросилась к своим сундукам в поисках одежды, которую сама носила в дни своей стройной юности. В конце концов она остановила выбор на платье, которое дала одна из ее невесток: не слишком старомодном легком ципао с высоким воротником и короткими рукавами. Оно было сиреневое, усыпанное нежнозелеными цветами, с такого же цвета каймой и застежками. Старая Вдова Лау сама расплела мои спутавшиеся косицы и расчесала их мокрой расческой.
В полдень она объявила, что мы идем в лавку, и сказала слугам, чтобы не ждали нас к обеду. Она была уверена в том, что ее кузен, продавец туши, готовит особенный обед.
— Если та семья уже пришла, — предупредила она меня, — ешь понемножку от каждого блюда, чтобы показать, что ты некапризна, но не жадничай. Следи за тем, чтобы сначала от этого блюда угощались другие, и веди себя так, словно ты самая скромная.
Улица Фонарщиков была недалеко от района Горшечников, не дальше тридцати минут езды на рикше, но Старая Вдова боялась опоздать на «случайную встречу». Она обязательно хотела прибыть туда заранее.
— Что, если наш рикша окажется старым и хромым?! — причитала она. — Что, если пойдет дождь?!
И вот в середине дня я оказалась перед нашей семейной лавкой, сгорая от нетерпения встретиться с отцом. Старая Вдова расплачивалась с рикшей, вернее, спорила с ним из-за того, что он запросил слишком большую цену за второго пассажира, потому что я была еще совсем ребенком.
— Ребенок? — фыркнул рикша. — Где твои глаза, старуха?
Я же не отрывала взгляда от коленей, накрытых сиреневой тканью одолженного платья, и ощупывала аккуратно стянутый на затылке узел волос, одновременно гордясь и смущаясь оттого, что рикша увидел во мне взрослую женщину.