Проза, сценки, наброски
Шрифт:
Читатель, вдумайся в эту басню, и тебе станет не по себе.
– ----------------
x x x
Два человека разговорились. Причем один человек заикался на гласных, а другой на гласных и согласных.
Когда они кончили говорить, стало очень приятно -- будто потушили примус.
– ----------------
x x x
Антон Гаврилович Немецкий бегает в халате по комнате. Он размахивает коробочкой, показывает на нее пальцем и очень, очень рад.
Антон Гаврилович звонит в колокольчик, входит слуга и приносит
Антон Гаврилович достает из коробочки боб и сажает его в кадку. Сам же Антон Гаврилович делает руками замечательные движения. Из кадки растет дерево.
<1931?>
– ----------------
Синфония N 2
Антон Михайлович плюнул, сказал "эх", опять плюнул, опять сказал "эх", опять плюнул, опять сказал "эх" и ушел. И Бог с ним. Расскажу лучше про Илью Павловича.
Илья Павлович родился в 1883 году в Константинополе. Еще маленьким мальчиком его перевезли в Петербург, и тут он окончил немецкую школу на Кирочной улице. Потом он служил в каком-то магазине, потом ещё чего-то делал, а в начале революции эмигрировал за границу. Ну и Бог с ним. Я лучше расскажу про Анну Игнатьевну.
Но про Анну Игнатьевну рассказать не так-то просто. Во-первых, я о ней почти ничего не знаю, а во-вторых, я сейчас упал со стула и забыл, о чем собирался рассказывать. Я лучше расскажу о себе.
Я высокого роста, неглупый, одеваюсь изящно и со вкусом, не пью, на скачки не хожу, но к дамам тянусь. И дамы не избегают меня. Даже любят, когда я с ними гуляю. Серафима Измайловна неоднократно приглашала меня к себе, и Зинаида Яковлевна тоже говорила, что она всегда рада меня видеть. Но вот с Мариной Петровной у меня вышел забавный случай, о котором я и хочу рассказать. Случай вполне обыкновенный, но все же забавный, ибо Марина Петровна благодаря мне совершенно облысела, как ладонь. Случилось это так: пришел я однажды к Марине Петровне, а она трах!
– - и облысела. Вот и все.
<9 -- 10 июня 1941>
– ----------------
x x x
Григорьев (ударяя Семёнова по морде):
Вот вам и зима настала. Пора печи топить. Как по-вашему?
Семёнов:
По-моему, если отнестись серьезно к вашему замечанию, то, пожалуй, действительно, пора затопить печку.
Григорьев (ударяя Семёнова по морде):
А как по-вашему, зима в этом году будет холодная или тёплая?
Семёнов:
Пожалуй, судя по тому, что лето было дождливое, то зима всегда холодная.
Григорьев (ударяя Семёнова по морде):
А вот мне никогда не бывает холодно.
Семёнов:
Это совершенно правильно, что вы говорите, что вам не бывает холодно. У вас такая натура.
Григорьев (ударяя Семёнова по морде):
Я не зябну.
Семёнов:
Ох!
Григорьев (ударяя Семёнова по морде):
Что ох?
Семёнов (держась за щеку):
Ох! Лицо болит!
Григорьев:
Почему болит? (И с этими словами хвать
Семёнов (падая со стула):
Ох! Сам не знаю!
Григорьев (ударяя Семёнова ногой по морде):
У меня ничего не болит.
Семёнов:
Я тебя, сукин сын, отучу драться (пробует встать).
Григорьев (ударяя Семёнова по морде):
Тоже, учитель нашелся!
Семёнов (валится на спину):
Сволочь паршивая!
Григорьев:
Ну ты, выбирай выражения полегче!
Семёнов (силясь подняться):
Я, брат, долго терпел. Но хватит.
Григорьев (ударяя Семёнова каблуком по морде):
Говори, говори! Послушаем.
Семёнов (валится на спину):
Ох! <...>
– ----------------
Победа Мышина
Мышину сказали:
– - Эй, Мышин, вставай!
Мышин сказал:
– - Не встану,-- и продолжал лежать на полу.
Тогда к Мышину подошел Калугин и сказал:
– - Если ты, Мышин, не встанешь, я тебя заставлю встать.
– - Нет,-- сказал Мышин, продолжая лежать на полу.
К Мышину подошла Селизнева и сказала:
– - Вы, Мышин, вечно валяетесь на полу в коридоре и мешаете нам ходить взад и вперед.
– - Мешал и буду мешать,-- сказал Мышин.
– - Ну, знаете,-- сказал Коршунов, но его перебил Калугин и сказал:
– - Да чего тут долго разговаривать! Звоните в милицию.
Позвонили в милицию и вызвали милиционера.
Через полчаса пришел милиционер с дворником.
– - Чего у вас тут?
– - спросил милиционер.
– - Полюбуйтесь,-- сказал Коршунов, но его перебил Калугин и сказал:
– - Вот. Этот гражданин все время лежит тут на полу и мешает нам ходить по коридору. Мы его и так и этак...
Но тут Калугина перебила Селизнева и сказала:
– - Мы его просили уйти, а он не уходит.
– - Да,-- сказал Коршунов.
Милиционер подошел к Мышину.
– - Вы, гражданин, зачем тут лежите?
– - сказал милиционер.
– - Отдыхаю,-- сказал Мышин.
– - Здесь, гражданин, отдыхать не годится,-- сказал милиционер.-- Вы где, гражданин, живете?
– - Тут,-- сказал Мышин.
– - Где ваша комната?
– - спросил милиционер.
– - Он прописан в нашей квартире, а комнаты не имеет,-- сказал Калугин.
– - Обождите, гражданин,-- сказал милиционер,-- я сейчас с ним говорю. Гражданин, где вы спите?
– - Тут,-- сказал Мышин.
– - Позвольте,-- сказал Коршунов, но его перебил Калугин и сказал:
– - Он даже кровати не имеет и валяется на голом полу.
– - Они давно на него жалуются,-- сказал дворник.
– - Совершенно невозможно ходить по коридору,-- сказала Селизнева.-- Я не могу вечно шагать через мужчину. А он нарочно ноги вытянет, да ещё руки вытянет, да ещё на спину ляжет и глядит. Я с работы усталая прихожу, мне отдых нужен.