Прозаические миниатюры 2010-2017 гг

Никольская Соня

4 декабря 2011

Девочка и Лето

Когда мне грустно, я стучусь к Лету.

Она же дверь откроет, удивленно спросит:

– Ты что?

– Мне холодно и грустно.

– Да. Но...

– Мне надобно вернуться?

– Ну... в общем, да. Сестра Зима... Она... заплачет, понимаешь?

– Понимаю... Тогда пока?

– Пока, малышка! Я приду к тебе во сне. Сегодня. Хочешь?

– Хочу! Приходи... Я жду. Я буду ждать, точнее...

– Ну, все. Беги!..

И возвратившись в комнату, под одеяло, засыпаю.

Мне снится лето... А зима стоит поодаль и грустит...

12

декабря 2011

Затянувшаяся помолвка

– Ну, я почти готова...

– Быстро.

– Мне холодно...

– Ничем не могу помочь.

– Ты шутишь?

– Как-то не расположен, дорогая. Не хочу видеть тебя голой.

– Не хочешь? Зачем же я...

– Не знаю. Я не просил.

– Да ты псих!

– Ладно. Не будем ссориться в первую брачную ночь. Просто... мне нужно время.

– Время?!

– Эти три года, дорогая... Они меня так измотали. Пожалуй, я поеду в клуб. Адью.

19 декабря 2011

Отчаяние

Если я и знал нежность, она таилась в облике твоем, моя принцесса. В наклоне головы, слегка опущенных ресницах, в молитвенном жесте рук, сложенных на груди, и еще... (прости, я не хотел смутить тебя), но это то, что я вижу и чувствую, когда ты вот так стоишь, повернувшись в профиль... ты похожа на ангела Андрея Рублева... того, что справа на Троице его... прости... я знаю, ты религиозна и, прочитав эти строки, не захочешь говорить со мной, будешь избегать меня, да ты уже боишься меня... зачем? ведь я так люблю тебя... я вижу в тебе образ Божий, разве ты можешь отказать мне в этом, скажи?.. и если я не стану медью звенящей, то... благодаря тебе... тому, что верю (пусть по-своему) в твоего Бога, принцесса моя...

Теперь, когда я стою на краю блаженства, я отпускаю тебя. Будучи мужем твоим, я отпускаю тебя. Иди... Еще девочкой мечтала ты о монашестве, но я уговорил родителей отдать тебя в жены мне. И теперь я вижу, чего стоило это согласие... Я оставляю тебя непорочной, не познавшей страсти и от того еще более счастливой. Я ухожу на фронт, принцесса моя, чтобы ты никогда больше не увидела меня. И не вернусь, даже если останусь живым. Молись за меня, как о без вести пропавшем. А впрочем... впрочем... это уже не мое дело... Прощай.

24 декабря 2011

В новогоднюю ночь

Ты прислал записку, в ней было два слова "Снег и бубен". Я долго смотрела на буквы словно на иероглифы, подумав, какой ты все-таки странный... А между тем, увидела снег, пригорок и катящийся бубен. Вспомнила "Страсти по Андрею" Тарковского, Голгофу. И показалось мне, что с Лобного места катится твой бубен. А потом я уснула. Уснула в новогоднюю ночь на кухне. На столе лежали гранаты и два лимона из твоей посылки. У них был особый запах. Запах надежды. Я положила голову на стол, приблизила к лицу твои крымские подарки, и уснула...

Ты шел по белому снегу в распахнутой рубахе. Издалека казался маленьким, а вблизи - целой глыбой. Шел тяжело, наклоняясь и захватывая рукой снег, чтобы умыть лицо. Ты говорил без слов, а я читала по губам: "Если б можно было вернуться? Если б можно было вернуться?!", так тяжело тебе было дышать. Но я смотрела на тебя долго-долго, а ты читал по глазам: "Ты постоянно возвращаешься в прах, и рождаешься снова". И тут, словно подкошенный, ты падаешь сначала на колени, а потом, чуть задержавшись, - навзничь, распластав руки. И я просыпаюсь. Было еще темно, но с циферблата будильника смотрело восьмичасовое утро. "Снег и бубен", - пронеслось в голове. Я встала, и пошла тебе навстречу.

31 декабря 2011

Мне ведь нужно совсем немного

Да что же это? Ведь мне нужно совсем немного. Побыть одной, полежать, почитать книжку. И лето. Пусть во сне, пусть на страницах, отогреюсь. Только бы вернуть безмятежность хоть на день, на два... Послушай, я говорю тихо, не спугну. Слишком долго, понимаешь,

почти месяц, я просыпаюсь, и как только мысль вплетается в реальность - пронзает боль, я иду на кухню. Курю натощак. Пью кофе. Знаю, вредно. Но ты бы хоть успокоил меня: словом ли, взглядом, молчанием долгим, я даже не говорю о любви. Любить - это так сложно. Быть преданным - не зарекайся... Я не просто устала. Я очень устала. А вокруг все такие сильные, хваткие, быстрые. В глазах бегущей строкой - все зависит от тебя, крутись, работай да смотри - не плачь. Проблемы? Оставь за дверью или держи в себе. Держишь? Что-то не заметно. И походка тяжела. И лицом бледна. И вообще, поговорим на отвлеченные темы... И снова утро, сигарета, кофе. И невозможность уйти от боли. Она целует влажно, как только пропоет петух - нежная мелодия мобильного телефона. Секунды, и я чувствую ее похотливую улыбку: "Велком в реальность", - шепчет боль, и легким шлепком гонит на кухню, подает сигарету, щелкает зажигалкой (какая притворная галантность). И так по кругу. Боже... Мне ведь нужно совсем немного. Побыть одной, полежать, почитать книжку...

1 февраля 2012

Испытание

Крещенские морозы застали меня в пути, когда на душе было уже минус пятьдесят... И это только усилило ощущение смерти. Не лучше ли замерзнуть в лесу забвения, среди хвои, в траурном платье? Хотя ты говорил: "Встречай меня только в черном..." Вот я и встретила...

Я провожаю тебя. Одиноко. Мысленно. Поначалу спасала молитва, заупокойная служба, но боль не отпускала. Ты говорил, что вернешься в Россию, и теперь уж навсегда. "Скоротаем старость", - шутил... Меж тем, потеряв полжизни в поисках себя, считал, что любви разлука не помеха. Это, да... Только жизнь угасла. Твоя или моя - уже не важно. Быть может, я искала смерти, выходя на мороз полураздетой. Но Бог счел, что душевные муки хлеще пневмонии, и оставил меня жить: "Не знаешь час свой. Кто бросает крест посреди дороги? Иди в дом. Стужа не коснется тебя". Зачем? Но пути Господи неисповедимы. Замерзая от уныния, скорби и боли, которую не с кем было разделить, я знала, что лишь Бог видит мою немощь, знает тяготы мои, и непрерванную жизнь восприняла как прощение, ибо, порой, мы не ведаем, что творим...

И вот когда испытание достигло пика, будто ртуть на столбике термометра, я рухнула среди бела дня на постель и проспала восемнадцать часов. Открыв глаза, меня словно подменили, я сладко потянулась, в окно смотрело еще черное утро. Включила свет, с улыбкой огляделась и пошла на кухню пить чай. Тишина в доме напомнила мне обрывки снов. Я увидела тебя бегущим в поле мальчиком. Колосья пшеницы обжигали твое лицо, но ты смеялся. Когда же я подошла к тебе и взяла на руки, ты вдруг сказал, обняв за шею: "Вот я и дома!" И я заплакала, и заплакала почему-то от радости. Отпустило... Слезы медленно текли по щекам, а я все стояла у окна и стояла, наблюдая, как дворник в свете фонарей очищает дорожку от снега, и повторяла тебе ли, себе ли, Богу: "Вот я и дома. Вот я... и дома".

4 февраля 2012

Эхо любви

"Эй, стоять. Стоять, говорю".
– "Кто вы? Кто? Я вас не знаю".
– "И не боишься?" - "Нет".
– "Дура? Отвечать. И быстро. Дура? Дура?" - "Не дышите мне в лицо".
– "А то что?" - "Ничего".
– "Вот и помалкивай".

"Расскажите нам, что вы делали в лесу в 13 часов 34 минуты в пятницу 2018 года?" - "Ничего".
– "То есть, вас там не было?" - "Была".
– "Так что вы там делали?".
– "Гуляла".
– "И только? Говорите. Говорите".
– "Я слушала эхо".
– "Какое?" - "Лесное".
– "Это обнадеживает. И что оно вам говорило? Что вы опять молчите? Я вам уже сказал, это не допрос, вы попали в периметр, вы одна в нем оказались, вот мы и спрашиваем".
– "В какой периметр?" - "Это вас не касается. Что вам говорило эхо?" - "Что он любит меня".
– "Начинается. Макаров, девочка свободна, выводи".
– "Вы свободны. Идите, вас проводят".
– "Куда?" - "Туда, откуда пришли".
– "В периметр?" - "Отставить. Так. Что вы знаете о периметре?" - "Что я там одна оказалась".
– "А если подумать?" - "Я, видимо, зашла слишком далеко".
– "Заблудились?" - "Нет".
– "Ладно, вы мне надоели. Макаров, проводите".