Проживу и без любви
Шрифт:
— Будь я ей матерью, в шею погнала бы за вас замуж!
— Ну уж в шею-то не надо… — расхохотался Коули.
Снайп во время их разговора вопросительно поглядывал на хозяина.
— Мы уходим, — принялся объяснять ему Коули, присев рядом с псом на корточки. — А ты остаешься за старшего. Что делать в случае чего, сам знаешь…
— Пресвятая Дева, да он кивает! — всплеснула руками мексиканка.
— Стало быть, все понял, — ухмыльнулся в усы Коули, — Ну пойдемте. Я вас подвезу. Ложись, приятель, и никому не открывай!
Следующие
— Река всегда знает, куда течет каждый из ее притоков. Сядь и помолчи…
Наверное, со стороны их «беседы» смотрелись странно, но Коули уже привык к тому, что в словах почти не было нужды. Этот раз не стал исключением.
Коули только спросил:
— Тебе известно об этой женщине, учитель?
— О раненой девочке с небесным ликом? — усмехнулся старый китаец. — А ты как думаешь? — Смущенно потупившись, Коули отхлебнул зеленого чаю из крошечной фарфоровой чашечки. А старик тихо продолжал: — Ее преследователь тяжко болен. Он умирает… И не тебе торопить его смерть. Надо лишь не позволить ему совершить то, за что душе его пришлось бы тяжко страдать.
Джереми Уаттон болен? Не вполне понимая, что имеет в виду учитель, Коули, однако, не стал ни о чем спрашивать. Слушая приглушенный старческий голос, он чувствовал, как мышцы его наливаются силой, а мысли обретают пронзительную ясность.
— До сих пор ты бился с живыми. Но очень скоро тебе предстоит схватка с мертвецом. Не думай, что это будет легко. Я не вправе поведать тебе об исходе боя, но скажу одно: оставь в своем сердце уголок для жалости…
Мгновенный протест в душе Коули тотчас сменился полнейшим принятием того, что говорил учитель. Однако если бы его попросили объяснить это словами, он бы не смог.
— Эти тайны открыты зверям и детям. Взрослым приходится об этом напоминать…
Так вот о чем говорил ему нынче Джей! Теперь все встало на свои места.
— А теперь иди. Я буду с тобой, мальчик.
Сидя за рулем «хаммера», Коули пытался представить, что делает сейчас Мэри, но у него ничего не вышло. Отчего-то в голову все время лезли кошки, разгуливающие по крышам и подстерегающие голубей… Отчаявшись повторить то, что с такой легкостью удавалось учителю, Коули обратился к помощи обычной человеческой логике.
Снайп никого не впустит в квартиру — это ясно как божий день. После простейшего расслабляющего массажа спины Мэри должна проспать, как минимум, шесть часов. Телефон он предусмотрительно отключил, а ключ от ее квартиры у него в кармане. В чем же дело? Коули не мог отделаться от назойливого беспокойства, которое нарастало с каждой секундой. Наконец, плюнув на все правила дорожного движения, он врубил предельную скорость…
Выскочив
Снайп бесновался, кидаясь грудью на дверь детской, которая была явно заперта… изнутри! Увидев хозяина, пес плюхнулся на брюхо и пополз к Коули, виновато скуля и ударяя по полу хвостом.
Навалившись плечом на дверь, Коули спустя мгновение уже стоял на пороге детской. Увидел он именно то, что и ожидал: пустую постель, распахнутое настежь окно… На столике возле кроватки жалобно попискивал покинутый Томогучи.
Метнувшись к окну, Коули выглянул. Было около полуночи. Возле окна не было видно ни машин, ни людей. Выскочив из детской, он заглянул в гостиную, где по-прежнему спала Мэри. Она тяжело дышала, вздрагивала всем телом, глухо стонала во сне.
А ведь именно ему придется сообщить несчастной матери о случившемся! Но это будет потом. И он побежал вниз по лестнице, сопровождаемый собакой.
Никаких следов под окнами Коули не обнаружил. Вернее, следов было пруд пруди, но в их путанице не смог разобраться ни он, ни пес, который по-прежнему поскуливал и виновато моргал.
— Но ведь не улетел же он на метле, этот треклятый папочка? — вслух спросил Коули.
Снайп коротко гавкнул.
— Что ж, пойдем, — вздохнул Коули. — Ты ни в чем не виноват, приятель… Это я дал маху.
Стоя над спящей Мэри, Коули все крепче сжимал кулаки. Эмоции следовало срочно выключить, но как же это было чертовски трудно сделать!
Совладав с собой, он сел в кресло, включил телефон и принялся терпеливо ждать. А что еще ему оставалось — взмахнуть крылышками и вылететь в окно, преследуя призрака? Чертовщина какая-то… И пес не взял след. Видимо, этот «покойничек» — крепкий орешек.
Кажется, он умудрился схватить трубку еще до того, как телефон зазвонил, — по крайней мере, Мэри не проснулась.
— Это ты, коп? — прозвучал в трубке незнакомый звучный голос.
— Слушаю тебя внимательно, Уаттон.
Похоже, этот мерзавец чертовски уверен в себе. Что ж, придется сбить с него спесь.
— С тобой я говорить не собираюсь. Передай трубку моей жене!
Как отчетливо произнес Джереми последние слова — словно подчеркнул их жирной линией!
— Она, к счастью, спит, и будить ее я не собираюсь.
— Неужели ты так утомил ее любовными ласками? — хмыкнул Джереми. — Хвалю. Она так стосковалась по ним, бедняжка! Однако за все приходится платить, в том числе и за это…
— Послушай, Уаттон… — начал было Коули, но тут у него буквально выхватили трубку.
Мэри стояла возле журнального столика, вытянувшись в струнку. На ней не было лица, губы побелели, но голос звучал спокойно:
— Джереми, ты хорошо меня знаешь. Я не стану говорить с тобой до тех пор, пока не услышу голоса Джея!