Прозрение. Том 2

Бэд Кристиан

— Какой есть. Что у тебя со щенками?

Колин усадил комкрыла в кресло и поднёс к его губам фляжку.

— И Лесард. И Эберхард, — Локьё развёл руками. — Совет утвердил кандидатуры обоих наследников. Он как больная собака собирал по Галактике своих щенков. Чуял он, что ли, родную кровь?

— И Эберхарда утвердили? — в голосе Колина особенного удивления не было, скорее усталость.

Комкрыла был выше лендслера, и телосложением его Беспамятные не обидели. Глотнув спирта, он зажмурился и попытался сползти на пол.

— Несмотря на всё, что учудил

Имэ. Ты же понимаешь, что против решения твоего капитана сейчас не пойдёт никто. Энергетически его выбор прозрачен. Как и его след на мальчишках. И он наглядно показал всем, сколько весит его жизнь для Содружества. Такие решения утверждаются намертво. Особенно, если они посмертны.

— Они не будут посмертными, — негромко сказал Колин.

Абэлис застонал и открыл глаза. И снова закрыл, встретившись глазами с эрцогом: от того просто фонило раздражением.

Локьё качнул головой:

— Делай что хочешь. Я тебе не судья.

— Но и не помощник?

— Кто тебе это сказал? Чем смогу. У меня есть с ним общая память. И от памяти я не откажусь.

Эрцог, понимая, что его эмоции мешают лендслеру реанимировать генерала Абэлиса, поднялся, тяжело опираясь обеими руками о подлокотники кресла, и зашагал по кругу слепленного из технических «мостков» зала.

Лишь увидев, что комкрыла окончательно пришёл в себя, Локьё вернулся в кресло.

Колин Макловски сдвинул кресла максимально тесно, теперь он сидел рядом с Абэлисом, поддерживая его за плечо.

— И что, Айяна возьмёт его потом в храм? Не побоится? — спросил эрцог, сощурившись.

— Айяна полетит с Хагеном сразу. Она будет присутствовать при операции.

— Какая женщина! — Локьё покачал головой. — Где были глаза моего брата? Ну а ты? Кого ТЫ будешь предавать в этот раз?

Абэлис удивлённо посмотрел на лендслера. Похоже, он потерял нить разговора.

Хаген покачал головой и сжал губы так, словно эмоция пришла к нему раньше осознания смысла, чего в его случае просто не могло быть.

— Предавать? — наигранно удивился Колин. — Кого? Они сами вынудили меня стать командующим объединёнными силами Юга. Империя делегировала мне полномочия. Но где написано, что Юг должен подчиняться Северу?

Локьё посмотрел на лендслера пристально и рассмеялся. Беззвучно, почти без улыбки. Только слёзы потекли по щекам.

Колин с улыбкой пожал плечами. Мол, а ты как хотел? Зачем усложнять, если карты сами легли?

Но эрцог всё никак не мог остановить истерический смех. И слёзы тоже.

Он полез в карман за платком.

— Перестимулировали, значит, — подвёл он итог с таким равнодушным лицом, словно от решения лендслера не зависели ни целостность Содружества, ни жизнь самого эрцога.

Если бы не слёзы…

— А как же?.. — Комкрыла не знал, как сформулировать самый крамольный вопрос этого странного совещания.

— Как я решился на союз с хаттами? — помог ему Колин.

Абэлис сумел только кивнуть, сглатывая ком в горле.

— Это всё Симелин виноват, — хмыкнул Локьё, вытирая глаза. — Он должен был уничтожить

архив. Другое дело, что мы тоже искали в архиве, но ничего не нашли.

— И не найдёте, — легко признался лендслер. — Часть этой мозаики была у меня в голове. Я отыскал в архиве всего несколько фактов, подтвердивших мои догадки.

— Значит, войну с людьми начали не хатты? — уточнил эрцог. — Иначе чего бы ты так подскочил?

— Войну начали мы, если понимать это в ваших терминах. — Хаген зажёг над рукой шар, в котором возникли знакомые очертания Земли.

— А в ваших? — поинтересовался Локьё с подчёркнутой иронией.

— Первые искусственные генерации объективно предполагали, что руководить людьми должны мы. Это было разумно. У нас нет эмоций. Мы мыслим логически.

— Человеческая часть Империи не поняла? — подсказал Локьё. — И оскорбилась?

Хаген кивнул.

— Мы желали вам только добра. В нашем его понимании. Рациональное правление, идеальный расчёт и планирование. Война началась как недоразумение. Мы полагали, что она закончится быстро. Мы были объективно умнее и технологичнее вас. Биологические особи превосходили нас в оперировании причинными связями пространства. Это было интересно, и не казалось критичным. Мы не собирались уничтожать популяцию людей, только установить в ней порядок, как мы его тогда понимали. Критичным оказалось то, что биологические особи оказались недоговороспособны.

— Так вы пытались договориться? — удивился Локьё. — Свидетельств об этом нет.

— Они есть в архивах Империи.

Колин коснулся спецбраслета, формируя архив, и Локьё кивнул, принимая файл.

— Кое-что мы привезли. Ты можешь оценить сам смысл предвоенных переговоров, — пояснил лендслер.

— Юг в них не участвовал? — уточнил Локьё.

— Нет, — подтвердил Хаген. — Этот вопрос не был вопросом колоний. Они управлялись самостоятельно. Мы пытались для начала унифицировать только земную управленческую машину. Столкнувшись с резко негативной реакцией, мы долго не отвечали на военную истерию военным путём. То, что Земля будет уничтожена этой войной, наши учёные просчитали сразу. Мы пытались остановить бессмысленное убийство, но нас просто не стали слушать, и нам пришлось защищаться. Тогда мы не сумели понять, почему так вышло. Мы слишком резко оторвались от человеческого понимания мира. Слишком стремительно.

Хаген замолчал.

— И вы уничтожили Землю, потому что не понимали людей? — потрясённо спросил Дайего.

— Мы вместе её уничтожили, — поправил Хаген. — Вы и мы.

— И те, и другие были землянами, Дайего, — подсказал Колин. — Война началась между землянами. А потом, на фоне хаттской истерики, втянулись Южная часть Империи и Содружество. Пропаганда была на высоте: живые машины, стремящиеся уничтожить весь род человеческий. Южане не понимали, что происходит. Не знали, что хатты не хотят воевать. Не знали они и о том, что часть хаттов отступила за изменённые земли. Гадрат. Рваная рана пространственной аномалии. Это и есть место нашей прародины, Дайего. Там когда-то была Земля.