Прозрение. Том 2
Шрифт:
— Дорогая, наверное? — почтительно поинтересовался дежурный, разглядывая книгу, но не решаясь попросить подержать. — Их уже лет двести не делают.
— Может, и дорогая. Я не спрашивал.
Дежурный вдруг сделал стойку и кинулся в капитанскую. Наверное, эрцог позвал его.
Мембрана дверей разошлась и до конца не закрылась. Лиддон мешал ей, суетясь рядом, а на него она срабатывала автоматически.
— И мы слишком поздно учли в этих схемах Э-лай! — донёсся до меня голос Локьё. — И жадность
В ответ ему раздалось неразборчивое:
— Не… бур-бур-бур… знали.
— Но узнали, в конце концов!
— Это предатель Имэ! Его шпионы просто кишат кругом! — Голос Симелина приблизился. У него был глубокий, но какой-то «глухой» баритон.
— Ну, не-е-т, — протянул Локьё. — Имэ не мог знать о свёртывании испытаний дискретной модели веерного разведения пластов! И о сути неудачных экспериментов, кроме нас двоих, не мог знать никто! О сути! Значит, кто-то из нас, а, Бакки? Кто, скажи мне? Кто так сердечно любит зелёное небо Э-лая? Где граница между посвящённым и продажной сволочью?!
Эрцог шагнул в предбанник, а следом вывалилась туша Симелина, зелёного эрцога.
Локьё знал, что я ожидаю визита, а вот зелёный эрцог, не заметивший меня в первый раз, уставился как на воскресшего мертвеца.
— Что тут делает ОН?! — взвизгнул Симелин. От отвращения при виде моей физиономии челюсть его длинного рта опустилась вниз, обнажая ровные мелкие зубы. — Мы же договорились — больше никаких имперских контактов!
Запястье зачесалось просто невыносимо. Я неловко скользнул по рукаву, маскируя не очень приличное движение.
Рукав задрался, и Локьё уставился на бляшку с мордой медведя в коросте запёкшейся крови.
— Он?.. — спросил Локьё, но не Симелина, а словно бы самого себя. — Голос его звенел готовой лопнуть струной.
Взгляд эрцога скользнул с моей руки на лицо. Мы встретились глазами и… Струна порвалась.
Я отшатнулся. Пространство завибрировало, перегреваясь, но Симелин и этого не заметил.
— Окажу-ка я тебе услугу! — прошипел он, не отрывая от меня неприятного взгляда блестящих выпуклых глаз.
— Он не готов, Бакки, — с трудом разжал губы Локьё. Они его не слушались.
— К визиту в Дом Беспамятных нечего особо готовиться, — осклабился Симелин. — Эта личинка бгадтта сейчас лопнет от неположенных знаний.
Локьё хотел ответить ему, но замер. Взгляд его затуманился, стал слепым и беспомощным.
— А ну, смотри в глаза! — приказал Симелин, и моя голова сама дёрнулась на его голос.
— Эве? — донёсся до меня шёпот Локьё.
Но видел я уже только зелёного эрцога. Погружался в него, как в воду. Дыхание стало поверхностным, словно воздуха становилось всё меньше.
— Это ч у в с т в о, и имя ему у с т а л о с т ь, — медленно начал
Зелёный эрцог протянул руку, и я понял, что он сейчас так же неспешно, как наползали слова, вынет из меня сердце и остановит его.
Локьё я видел лишь боковым зрением. Мутно. Как сквозь толщу воды.
Он перевёл взгляд с моей руки на длань Симелина, дотронулся до вспотевшего лба. И вдруг взревел:
— Канис!
Я вздрогнул, и сердце ударилось о рёбра, разрывая грудную клетку бешеным стуком.
Кажется, я упал: каюта крутанулась и уставилась на меня люминосферами потолка.
— Врача! — крикнул Локьё, но не наклонился ко мне, а продолжал орать: — Это ты не выйдешь отсюда, если не поклянёшься мне Беспамятными!
Я приподнялся на локте: он кричал на Симелина.
Губы зелёного эрцога кривились в беззубом оскале. Лицо его казалось мне мордой гигантской жабы.
— Клянусь, это не я! — квакнул он.
Мембрана дверей, ведущих в коридор, вздрагивала — кто-то пытался отрыть её снаружи.
В коридоре закричали, послышался топот знакомых магнитных ботинок охраны. Загоняли сегодня парней…
— Что с тобой, Аний? — Симелин улыбался, не понимая, что происходит. — Как ты мог подумать, что я способен предать тебя?
— Тварью! — вырвалось у эрцога Дома Сапфира. — «И перед лицом гибели мира мужчина остаётся мужчиной, а тварь — тварью»!
— Ты смеешь цитировать отщепенцев? — растянул дрожащие губы зелёный эрцог.
— Я? — возвысил голос Локьё. — Я — смею! Мой старший сын, Эвгерет, ушёл путями, которых нет! Слышишь, ты? Они всё ещё уходят! А тварь остаётся тварью! Отойди от него!
Он говорил не обо мне, но руку протягивал надо мной.
Дверь содрогнулась, затряслась, но не сдалась напору тех, кто рвался из коридора.
Дежурный не мог открыть — окаменел от страха, а Локьё видел сейчас лишь то, что вставало перед его внутренним взором.
Это было похоже на помешательство, но зелёный эрцог не понимал, что происходит и пытался взывать к разуму сумасшедшего:
— Да успокойся ты, наконец. Причём здесь твой сын? Это плебей! Имперский недоделок!
— Замолчи, Бакки! — губы Локьё словно брезговали словами. — Ты посмел поднять голос на кровь от крови наших Домов, на моего кровного сына!
Симелин выпучил глаза. До него дошло, наконец, что с эрцогом творится что-то неладное.
— Аний, приди в себя! Успокойся! Ты заговариваешься. Эвгерет ушёл семьдесят лет назад!
Разъехалась сдавшаяся дверь, пропуская медиков в белых халатах.
Словно грибы после дождя полезли со всех сторон охранники в цветах обоих домов.