Пруд Белых Лилий
Шрифт:
Но сейчас за стеной было тихо. Его наверняка нет дома. Иначе он бы зашел поздороваться.
Штеффи открыла дорожную сумку и начала разбирать свои вещи. Ее платья заполнили лишь часть просторного гардероба. "Наверное, у Карин было намного больше одежды", — подумала Штеффи. Комод не заполнился даже наполовину. В стеллаже было несколько книг, но ее собственным хватило места.
Шкатулку для драгоценностей с маленькой кружащейся балериной на крышке Штеффи поставила на туалетный столик перед зеркалом. Выдвинув ящик, чтобы положить туда гребень, щетку и заколку для
"Здравствуй, Стефания, — было написано там. — Добро пожаловать к нам, и надеюсь, ты будешь хорошо себя чувствовать среди всех этих рюшек и оборок Карин. Я сейчас в горах, в походе, вернусь домой в воскресенье.
Всего хорошего. Свен".
Штеффи несколько раз перечитала короткую записку. Затем осторожно сложила листок пополам и сунула его в свой дневник.
Тете Марте пора было уезжать. Штеффи проводила ее до входной двери.
— Позаботься о себе, — сказала тетя Марта. — Следи, чтобы твоя одежда была целой и чистой. Не забывай забирать грязные вещи каждый раз, когда едешь домой. Учись как следует в школе и постарайся не быть в тягость доктору и его жене.
— Передайте привет дяде Эверту, — попросила Штеффи.
В дверях тетя Марта обернулась и посмотрела на нее.
— До свидания, малышка, — сказала она, и на мгновение голос ее смягчился. Затем она открыла дверь лифта. Последнее, что увидела Штеффи, это соломенная шляпка, исчезнувшая в шахте.
Глава 3
Что она, собственно, себе вообразила? Что она будет в доме доктора на правах члена семьи? Что доктор Сёдерберг позовет ее в кабинет после ужина, чтобы почитать вслух или поиграть с ней в шахматы, как это раньше делал папа? Что жена доктора зайдет к ней вечером и поправит одеяло, как мама?
Если она на это рассчитывала, то сильно ошибалась. Здесь она лишь пансионерка, не член семьи.
В первый вечер Штеффи ужинала в столовой с доктором и его супругой. Доктор задал несколько вопросов о семье Штеффи в Вене и о папиной работе. Штеффи рассказала, как два года назад немцы вынудили папу закрыть частную практику. Теперь он работал в Еврейском госпитале, где пациенты умирали от нехватки лекарств.
Доктор Сёдерберг смутился и заговорил с женой о том, что недоволен новой медсестрой в приемной. По его словам, она была небрежна. Штеффи вскоре перестала слушать и тихо закончила есть.
После ужина жена доктора распорядилась подать кофе в гостиную и обернулась к Штеффи.
— Ну, спокойной ночи, дружок, — сказала она.
Стало ясно, что она и не думала приглашать Штеффи провести с ними вечер. Штеффи тоже пожелала спокойной ночи, поблагодарила за ужин и ушла к себе в комнату.
Кое-чего она не понимала. Куда делся Путте, любимец семьи, с которым она обычно гуляла прошлым летом и считала
На следующее утро она проснулась рано. Было воскресенье, и за закрытой дверью стояла тишина. Ей хотелось встать и сходить в туалет, но она ждала, пока проснутся доктор с супругой.
Услышав, как в девять часов захлопнулась входная дверь, Штеффи выскользнула из комнаты и тихо прошла в туалет в конце коридора мимо множества закрытых дверей. Только дверь в кухню была открыта. Там Эльна собирала поднос с завтраком. По ее словам, жена доктора всегда завтракала в постели. Доктор отправлялся на утреннюю воскресную прогулку, а затем просил подать кофе. Он никогда ничего не ел до обеда.
— А ты? Ты проголодалась?
Штеффи кивнула.
— Садись за кухонный стол и съешь что-нибудь, пока я вожусь здесь с подносом.
Эльна приготовила Штеффи чай и бутерброд, а себе — кофе. Затем она показала, где найти хлебницу, а в кладовке, такой просторной, что туда можно войти, — масло и сыр. Потом Штеффи сама будет готовить себе завтрак и бутерброды в школу. Ужинать она будет с Эльной на кухне, если жена доктора не распорядится иначе.
— За тебя платят родители? — с любопытством спросила Эльна. — Они присылают тебе деньги из-за границы?
Штеффи покраснела. Нет, у мамы с папой нет денег. Все, что у них было, потеряно, конфисковано нацистами. Ее красивая, элегантная мама сама работала домработницей, совсем как Эльна.
Но Штеффи не рассказала об этом, а также о том, что часть денег, которые платили семье доктора тетя Марта с дядей Эвертом, приходили из комитета помощи и были собраны как благотворительность. Не сказала она и о том, что получает стипендию для "одаренных девочек без собственных средств", чтобы оплатить учебники.
— Мои приемные родители, — лишь промолвила она.
Весь долгий воскресный день Штеффи просидела в своей комнате, хотя за высоким окном светило солнце. Комната выходила не в парк, а во двор с мусорными баками и сараями. Высокий забор отделял его от соседнего двора, где тоже стояли баки и сараи. Отличал их лишь зеленый куст, росший на углу во втором дворе.
Штеффи могла сходить в парк. Но тогда пришлось бы просить ключ или, вернувшись, звонить в дверь. А беспокоить Эльну по пустякам не хотелось. К тому же в любую минуту мог вернуться Свен, а Штеффи хотелось быть дома, когда он придет. Спросить бы Эльну, в котором часу его ждут.
Две маленькие девочки лет восьми играли во дворе. Одна из них похожа на Нелли, хотя ее косички были светло-каштановые, а не угольно-черные как у сестры.
У Штеффи больше не было кос. С тех пор как она остригла свои длинные волосы в прошлом году в день святой Люсии, они стали плохо расти. Волосы были средней длины, непослушные, поэтому перед отъездом в Гётеборг Штеффи попросила тетю Марту подстричь ее. Теперь волосы доставали до подбородка, и Штеффи зачесывала их на косой пробор. Так она выглядела старше.