Прутиков простудился. Часть вторая
Шрифт:
Я возвратился в кабинет, ничего не понимая, и почему-то решил накинуть поверх куртки белый халат, одиноко висевший на вешалке. Может быть здесь принято носить белые халаты, и я сойду за своего. Всё это отчётливо начинало мне не нравиться.
После недолгих блужданий по коридорам и переходам, мне показалось, что я вернулся назад – к кабинету врача. Тогда я стал дергать за ручки всех дверей подряд, но мои попытки открыть их оказались тщетными. Сегодня же 3 января, – догадался я, – учреждение не работает. Но свет горит. Наверное, это дежурное освещение.
Наконец, я заметил на полу перед одной из
Но я рано радовался. Дверь, как и все остальные, оказалась запертой. Я посмотрел в замочную скважину, но ничего не увидел. Железная дверь снаружи, – вспомнились мне обстоятельства своего прибытия в фургоне к этому кирпичному зданию в сопровождении человека в серой куртке.
Как он уверенно шагал по этим коридорам. По каким признакам здесь можно ориентироваться?
Я решил внимательно присмотреться к стенам, полу и потолку. Но ничего, заслуживающего внимания, обнаружить не удалось.
Тогда я принялся тщательно изучать входную дверь, и слева от нее, на высоте поднятой руки, присмотревшись, увидел слегка потёртое пятно на обоях, как будто там прикладывали ладонь к стене. Я сделал так же, и в двери что-то щёлкнуло. Быстро потянув за ручку, я смог с трудом её открыть. За ней, как и ожидалось, обнаружилась железная дверь, поддавшаяся моему нажиму на рукоятку, и я, к своей радости, оказался на улице.
Я стоял в накинутом на плечи поверх куртки белом халате, на пронизывающем порывистом ледяном ветру, бросающим колючую снежную пыль в лицо, и никак не мог сориентироваться. Местность была мне незнакома.
Внезапно в кармане куртки зазвонил телефон. Обеспокоенным голосом Женька выяснял, где я нахожусь и почему не явился до сих пор. Оказывается, с момента моего выхода из дома не прошло и получаса, хотя казалось, я потерял полдня.
На ходу объясняя Женьке, в какую ситуацию я попал по пути на работу, я двинулся по дороге вдоль здания, выискивая глазами табличку с названием улицы и номером дома. Женька, не дослушав до конца, нетерпеливо затараторил в трубке:
– Скинь свой трек, я вышлю машину.
– Какой трек? – спросил я.
– Включи видео. Ты там не ударился?
– Сейчас, – ответил я, – тебя бы на мое место. – Включил. А дальше что?
– Ничего, жди. Подъедет вторая.
Я продолжал медленно идти в наугад выбранном направлении. Кирпичная стена дома без окон никак не кончалась. Справа в утренней полумгле просматривался пустырь с редкими огоньками проезжающих вдали машин. Похоже, за пустырём проходила автомагистраль. Включенный в режиме видеотрансляции телефон находился в руке. Я двинулся обратно, чтобы вернуться туда, откуда вышел, и дожидаться высланной Евгением машины в тепле. Но как только я добрался до входа в здание, железная дверь захлопнулась. Порывы морозного ветра пробирали до костей. Неизвестно, сколько времени придётся ждать. И как скоро меня найдут. Я стал быстрым шагом прохаживаться взад и вперёд, пытаясь хоть как-то согреться. Но это не помогало. Становилось всё холоднее, меня уже трясла крупная дрожь.
На короткое время ветер стих, и я услышал,
– Здравствуйте, наконец-то я вас дождался.
– Здравствуйте, – ответил приятный женский голос, – присаживайтесь.
Я осторожно и с некоторой опаской сел в кресло и аккуратно, насколько смог, закрыл дверь. В машине было тепло. Термометр на передней панели показывал 23 градусов.
– Поехали? – спросил сочувственно, через затянувшуюся паузу, тем же голосом невидимый водитель, предположив, что я достаточно согрелся.
– Помчались, – ответил я, улыбаясь.
Женька любил все эти новшества, голосовые интерфейсы с человеческим интонированием тембра и эмоциональной подстройкой к собеседнику.
– Как вас зовут, прекрасная незнакомка, – задал я в манере театрального героя-любовника каверзный вопрос. Мне захотелось протестировать речевой анализатор.
– У меня пока нет имени, – извиняющимся тоном ответил женский голос. Но – спасибо за комплимент. Можете присвоить мне любое имя. Я запомню ваш эмоционально-речевой профиль. А теперь, пожалуйста, пристегнитесь.
– Ах, да, простите, – ответил я и привычным движением руки попытался вытянуть наконечник ремня над плечом.
– Прикоснитесь к панели, – подсказал голос.
Передо мной засветился белым светом большой круглый индикатор с изображением ладони. Я приложил к нему свою руку.
– У вас развитые бугорки страсти и высокая линия любви, – произнёс с загадочными интонациями женский голос.
– Хиромантия, как и астрология мне безразличны, – ответил я вежливо, не желая поддерживать разговор на не затронувшую меня тему.
Женька опять решил продвигать свою новую теорию. Хорошо, что, по крайней мере, отказался от методики сканирования отпечатка босой ноги, который так же, как и отпечаток ладони, у каждого человека индивидуален, – к слову, как и любая другая часть тела человека. Важно лишь, чтобы эта индивидуальность сохранялась, если не на всю жизнь, как узор линий на кончиках пальцев, то хотя бы в длительной перспективе. Но при накопленной статистике изменений по времени, – пришла мне в голову шутливая идея, – можно спрогнозировать с достоверной вероятностью и закономерность таких изменений в будущем для каждого индивидуума.
Наша система распознавания на работе хранила все сканы минимум за пять предыдущих лет. Надо будет подкинуть Женьке эту гипотезу, пусть проверит, – на себе и на мне. Интересно сравнить отпечаток моей ладони трёхлетней давности с сегодняшним, и узнать, каким он будет через десять лет. И лицо.
По бокам сиденья, снизу-вверх, выползли две широкие белые пластик-ленты удерживающих приспособлений и крест-накрест с негромким щелчком зафиксировали мое тело, слегка вдавив в бугристую спинку кресла. Машина тем временем выбралась на автостраду и набрала приличную скорость, двигаясь в неизвестность.