Прячем лица в дыме

Николаева Лина

Рена последний раз улыбнулась и повернулась к выходу.

— Нет, — донеслось вслед. — Я хочу видеть вас завтра.

— Может быть, — ответила девушка. — Я напишу вам.

— Рена, — голос вдруг переменился, и это заставило прямо, уже без улыбки, посмотреть на Лаэрта. — Я ведь дал вам достаточно ответов? Если сядете на поезд вновь, передадите мой привет кондуктору?

Краска быстро сошла с лица, Рена уставилась на Адвана. Весь образ одинокого потерянного мужчины растаял, как дым — вместо него появился холодный человек, действительно готовый на многое, как и говорили. И способный на это «многое». Она

чётко поняла, что каждое его слово было сказано не просто так — он знал, что ему расставляют ловушку. И по своей воле побежал в сторону капкана, чтобы отвлечь от верного следа.

Но…

Лаэрт видел её в поезде, узнал Раза или что? Зачем он тогда стал говорить с ней, делиться — хотя было ли это правдой?

Рена чувствовала себя так, словно её с размаху ударили и опрокинули в грязную лужу. Она не просто не сделала шаг вперёд — сразу увела дело в сторону отрицательных чисел, как сказал бы Раз. И теперь выбор был таков: бежать от этого охотника или попытаться перехитрить его.

— Обязательно, — ответила девушка ледяным голосом и вышла из зала, высоко держа голову.

«Так кто ты, Лаэрт Адван?» — хотелось обернуться, но Рена не сделала этого. Она найдёт ответ. Может, сегодня это не удалось, но время ещё оставалось.

Воздух показался особенно свежим и чистым после тяжёлой атмосферы «Камня». Успокоенные ночью, люди скрылись в домах, и вокруг царила непривычная тишина, без шума паромобилей, цокота копыт, криков торгашей и людской ругани. Рена постояла несколько секунд, закрыв глаза, а затем быстрым шагом пересекла площадь.

От одного из домов отделилась тень, превратившаяся в Раза.

— Ты в порядке? — спросил он так неожиданно, что Рена вздрогнула.

— Да.

— Тогда идём домой?

Девушка молча кивнула.

Всё равно уедет после дела. Но сделает свою часть хорошо — и для этого завтра вновь встретится с Лаэртом.

16. Хотел как лучше, но делал только хуже

В дверь стукнули — три коротких удара. Найдер всегда стучал единожды, будто только для вида, Джо входила без предупреждения. Три — так делал Раз.

— Да, — откликнулась Рена.

Парень застыл на пороге. Девушка не повернулась к нему, продолжая расчёсывать волосы.

— Куда ты собираешься? — и снова голос друга прозвучал непонятно. Недостаточно жёстко, чтобы показать недовольство, и недостаточно мягко для волнения.

Рена сделала ещё несколько движений гребнем, не отвечая. Она уже виделась с Найдером и Разом, но не смогла им сказать ничего важного, ведь сама не знала, что оказалось правдой, а что — игрой Лаэрта. Было ясно одно: с ним нужно встретиться вновь и расставить всё по своим местам. Она не стала медлить и на следующий день отправила к учёному мальчишку с письмом. Адван охотно продолжил свою игру и назначил встречу на тот же вечер.

— К Лаэрту, — ответила Рена. — Он сказал слишком мало, мне нужно попробовать снова.

— Я пойду следом. Ему не стоит верить.

— Нет! — решительно воскликнула Рена. — Ничего не случится. Я могу за себя постоять. Даже против тебя.

В голосе прозвучал вызов, который она не собиралась вкладывать, но Раз держался с невозмутимым спокойствием, как всегда.

— Я не хотел, правда. Знаю, эти слова звучат жалко, но я не мог допустить,

чтобы угрожали кому-то из вас.

Рена отвела взгляд от зеркального Раза и начала забирать волосы в пучок. А понимал ли друг, что сам стал угрозой? В него хотелось верить, как всегда: яро, изо всех сил, с непоколебимой уверенностью, — но снова и снова он загонял себя в плен, грубо отмахивался от свободы, и верить становилось всё сложнее.

— Я знаю, Раз, знаю. Но я обещала тебе, что больше буду говорить о твоём выборе, поэтому мне нечего ответить.

— Спасибо. Я слышал, что сказал Найдер. Я больше не поддамся. Ты можешь быть со мной спокойна.

— Спокойна! — с горечью повторила Рена и повернулась к Разу. — С этим делом вообще нельзя быть спокойной, оно всё переворачивает! Я не боюсь тебя, Раз, я боюсь того, что будет дальше. Вы оба: и ты, и Найдер лишь махать кулаками да стрелять готовы. Ни один из вас по-настоящему не подумал о том, кто такой Кантор Ризар, кто такой Лаэрт Адван — кто прячется за всеми слухами? Вы ничего не знаете и даже не хотите узнать. У одного на уме только деньги, у другого — месть. Чего это будет нам стоить? Мало крушения поезда и пары десятков трупов? Я не оставлю вас, конечно не оставлю, но в деле слишком много чувств, причём самых неправильных, и я боюсь, что это нас погубит.

Раз кивнул — со знакомым ледяным взглядом и бесстрастным лицом.

— Я тебя понял. Ты права. Я поговорю с Найдером.

Друг вышел, закрыв за собой дверь. Рена вздохнула и слегка растрепала пучок, придавая ему более небрежный вид. Поговорит? А о чём Раз поговорит с Найдером? Рена вовсе не была уверена, что эти бедовые мальчишки придут к правильному выводу. Впрочем, она и сама не знала, какой вывод правильный.

Наверное, Лаэрт любил искусство. А может, специально выбрал людное место, в котором легче затеряться.

Они встретились в картинной галерее на открытии выставки. В помещении с необычной шестиугольной формой собралось огромное количество тех, кто гордо называл себя «знатоками» и «ценителями», газетчиков, других художников. Это была пёстрая шумная толпа, которая то собиралась в кучки перед одной из картин, то расходилась, а между делом постоянно подходила к столикам с шампанским и вином.

— Как вы относитесь к живописи, Рена? — с лёгкой улыбкой спросил Лаэрт.

Это больше походило на издевательство — он ведь прекрасно знал, что девушка пришла не на картины смотреть, а узнать правду. «Никак», — хотелось грубо ответить. Ладно. Этот сюжет был хорошо знаком: она нашла того, кто владел информацией, а тот не спешил делиться — у неё заготовлены разные тактики. Впрочем, не оставалось времени пробовать их — нужно выбрать одну и ударить метко.

— Я рада вашему приглашению, Лаэрт, мне интересно современное искусство.

Рена с сомнением посмотрела на ряд картин в тонких рамах. Это было что-то новое и непривычное для неё. Выставленные художники не стремились передать мир как можно достовернее, нет, они изображали его по-своему — более ярким, а вместе с тем — расплывчатым, что ли.

У фигур на картинах не было чётких контуров, они состояли из контрастных мазков, образно изображающих тела. Голубые, фиолетовые, зелёные, красные, оранжевые и жёлтые пятна смешивались и словно лезли вперёд друг друга.