Прячтесь! Будет ограбление!
Шрифт:
Набрав единственный в книжке номер, Шутов приложил телефон к уху. Ответили очень быстро.
— А, ну привет, бандитики, — раздался наглый голос Давыдова.
— Кто звонит? — послышался приглушенный голос Синявкин. — Эти уроды? Дай сюда трубу!
— Девушка у вас? — в лоб спросил Шутов.
— У нас, у нас, — ответил Давыдов и тише, куда-то в сторону: — Аркаша, я сам поговорю с ними. Не лезь. — Голос снова стал громче. — Значит так, в семь утра будьте на пятьдесят первом километре московского шоссе. Там будет съезд. Проедете три километра по лесу и уведите старый домик. Будем ждать вас там.
— Давыдов, что ты мутишь? — снова донесся голос Синявкина.
— Все, в семь утра на пятьдесят первом километре, — повторил Давыдов. — Не опаздывайте.
В трубке послышались короткие гудки отбоя.
Постукивая телефоном по ладони, Шутов мрачно сообщил:
— Парни, нам только что забили стрелку. И у меня такое чувство, что нас на ней будут жестоко мучить и убивать.
— Что с Аней?! — спросил взявший себя в руки Глебов.
— Говорит, что у них. Может, врет, может, нет. В любом случае, надо ехать и исправлять все наши косяки. Или Давыдов сам кончит банкира.
Глава 31
Александр Латихин, водитель, он же телохранитель Синявкина, был многом обязан своему шефу. Семь лет назад его, безработного инвалида-ветерана кавказской войны, буквально на улице подобрал незнакомый ему мужчина, когда он во время очередного приступа агрессии затеял драку с детьми гор и был арестован подоспевшим по вызову нарядом милиции. С появлением массивного мужчины представительской внешности, наблюдавшим за дракой и впоследствии отмазавшим его от ареста и неминуемого тюремного заключения, дела Латихина пошли в гору. Мужчина обеспечил его жильем, дал подъемные и так необходимую ему работу. Благодетель, святой — именно так думал Латихин о своем шефе и за него был готов убить любого. В связи с этим известие о том, что кто-то похитил и, возможно, пытал, его работодателя и близкого друга пробудило в Латихине давно уснувшую в нем ярость. Ведь если шефа не стало бы, что бы ему тогда пришлось делать? Куда податься контуженному ветерану без образования и с силиконовой, как настоящей, кистью-протезом? Снова жить на мизерную пенсию? Ну уж нет!
Преступники хотели не просто нажиться на его шефе, они, сами того не ведая, хотели вновь погрузить его, Латихина, в бездну отчаяния и нищеты. И за это они должны были поплатиться. Трем ублюдкам — никакой пощады!
— Простите меня, шеф, что нарушу ваш приказ, — прошептал Латихин и открыл дверь М5, заметив, как из подъезда дома выходят трое парней — двое обычной комплекции и один здоровяк.
Латихин на корточках, прячась за припаркованными вдоль пешеходной дорожки машинами, начал пробираться к замершей у скамейке при подъезде и что-то горячо обсуждавшей троице. До мужчины донеслись обрывки их разговора: оружие, банкир, стрелка, завалить, и в нем вновь вспыхнула всепоглощающая злость, какую он испытывал лишь во время боя. Убить, всех убить, сталью звенел в голове Латихина голос его покойного командира, и в этот раз ветеран был готов с превеликим удовольствием подчиниться этому приказу.
—
— Я согласен с рыжим, — кивнул Покровский.
— Вдобавок до семи утра у нас полно времени. Мы успеем что-нибудь раздобыть. И у нас уже есть пушка Давыдова.
Отцепившись от рыжего, Глебов поправил одежду и буркнул:
— Пушка есть, патронов нет. И вообще, мы не на войну собираемся. Наша задача спасти Аньку и банкира от Давыдова.
— Жаль только, что банкир не догадывается, что мы хотим его спасти, — ухмыльнулся Шутов. — Да и Анька тоже не алле, что на самом деле происходит.
— Чего ты лыбишься, гад? — заметив ухмылочку, почувствовал раздражение Глебов. — Все так запуталось только из-за твоих мега-гениальных идей.
— Знаю-знаю, я как всегда виноват. Но пушки нам нужны по-любому.
— Обойдемся, — буркнул Глебов. — Иногда все непонятки можно решить обычным разговором. Попробуем просто…
Закончить Глебов не успел — из-за машины метнулась тень, на полном ходу, взяв короткий разбег по дорожке, врезалась в спину Покровского и вместе с ним улетел к скамейке.
— Что за нафиг? — только и сумел выдавить из себя Шутов.
Переглянувшись, парни уставились на поднимающегося на четвереньки Покровского и незнакомого мужика в деловом костюме, который валялся, схватившись за голову, и громко стонал.
— Откуда вообще взялся этот ниндзя? — спросил Шутов. — Гоша, что ты с ним сделал?
Отряхнувшись, тот пожал плечами.
— Ничего. — Гоша легонько пнул бетонный мусорный бачок, стоявший рядом со скамейкой. — Он сам врезался башкой в бачок. Эй, дядя, ты в порядке? Давай помогу. — Нагнувшись, он схватил мужчину за руку и попытался поднять его. Однако кисть, к ужасу парней, вдруг отделилась от предплечья. Заорав от неожиданности, Гоша отшвырнул кисть подальше и отбежал от странного мужчины.
— Святые помидоры, ты просто зверь, Гоша, — пробормотал обалдевший Шутов. — Только голову ему не надо отрывать.
— Да я вообще ничего не сделал! Он сам разваливается!
— Погнали-ка отсюда, — решил Глебов. — К Вертолету…
— Кого там опять принесло в такую рань?! — раздался сердитый голос Вертолета. Заскрипел отодвигаемый засов и из чуть приоткрывшиеся двери гаража ударил поток света. В щели возникло заспанное лицо медвежатника, который, едва увидев, кто стучал в ворота, тут же выругался и попытался закрыть ворота.
Однако сделать ему это не позволила вклинившаяся между створками нога Глебова.
— Мать вашу! — дергая на себя дверь, зарычал Вертолет. — Валите отсюда вместе со своим гребаным сейфом! Я вам уже говорил, что больше не хочу вас видеть!
— Мы без сейфа, — морщась от боли, ответил Глебов.
— Да ладно?! А зачем тогда приперлись? Соскучились, что ли?
— Нам нужно оружие.
Моргнув, Вертолет изо всех сил потянул дверь на себя.
— Пшли вон! Или я вызову полицию!