Пряди о Боре Законнике
Шрифт:
По форме она напоминала круглую чашу, у которой оторвалась одна из сторон: а именно северо-восточная. Внизу чётко проглядывались полуземлянки ургов. Отсюда с плоскогорья казалось, что их несколько сотен.
Но это всё было пустяком в сравнении с теми джунскими руинами, над которыми и развернулась громадная статуя. Всё это находилось у юго-западной оконечности долины.
Некоторое время мы молча созерцали былую мощь древнего народа.
И вдруг я понял, что именно резало глаз: правильность форм. Нет сомнения, что перед нами были руины некогда могучего города. И выполнены
Широкие каменные ступени, ведущие по пологому склону вверх к статуе, не смотря на нещадное время, до сих пор выглядели, как новые. Высота лестницы тоже поражала воображение — около двухсот саженей. Она визуально делилась на девять уступов-площадок, на каждой из которых, судя по всему, раньше стояли своеобразные ворота.
Поселение ургов находилось на значительном расстоянии от джунских руин. Отсюда полуземлянки горняков казались жалкими постройками муравьёв, вырытыми возле человеческого жилища.
А, в прочем, так оно и было. И это контраст ещё больше усиливал впечатление от увиденного.
Статуя вздымалась до самого неба. Сделана она была в виде человека, который поднимал кверху обе руки, словно взывал к богам. Его лицо было необычным, и оттого… страшным. Глядя на него, вдруг ощущал себя букашкой.
Смык, затаившийся недалеко от меня, смотрел на статую во все глаза. Вот уж кто, пожалуй, получал истинное удовольствие от нашего путешествия, так это он. Насколько помнится, он давно хотел побывать на островах горняков, чтобы ознакомиться с джунским наследием.
— Как тебе? — подпрыгивал Смык, словно маленький ребёнок.
Я отмахнулся, уже занятый другим вопросом: нам следовало хорошенько продумать свои дальнейшие действия. Лучшим бы вариантом была возможность проникновения в поселение ургов ночью, но… но ночи на Новой Земле, да ещё в летнее время, нельзя было назвать тёмными.
— Всем спускаться вниз нет смысла, — разговаривал я с ратниками. — Даже при этом количестве мы можем оказаться заметными.
— И что делать? Разделяться?
— Со мной пойдут только Крепыши. Остальным приказываю пробраться к нижней гряде и затаиться.
— Почему там?
— Среди обломков скал численное превосходство горняков окажется минимальным. И если случится так, что они нападут, то на этих «каменных улочках» против одного нашего ратника будет не более двух-трёх ургов.
Гибберлинги понимающе закивали головами.
— Вот что ещё, — проговорил я, чуть глуше. — Чтобы не происходило в стане дикарей, никто из вас не выказывает даже носа. Незачем им знать о том, сколько нас сюда заявилось.
— А если вас схватят?
После этого вопроса, мне вдруг вспомнились рассказы ветеранов о Паучьем склоне на Святой Земле.
— Не надо никого спасать! — твёрдо сказал я, глядя на Стояну. — Просто уходите к кораблю. Вернётесь домой и расскажите обо всём Старейшине… Кто-то должен выжить, чтобы гибберлинги
В другое время, подобные речи мне показались бы слишком наигранными. Но в такие серьёзные минуты, других слов просто не было. Думаю, все это понимали.
Я ещё раз оглядел отряд и мы начали свой спуск.
14
Рост… Рост этих двух ургов-сторожей был поболее моего. Телосложение… весьма крепкое… сбитое… не сутулятся… По силе, пожалуй, мне не уступят… Вишь, как стоят, будто каменные истуканы… Лица скуластые, малоподвижные… глаза вперили в нашем направлении… только шевельнись, сразу заприметят…
Не весело! Ох, и не весело!
Я снова выглянул из-за валуна.
Лежать на земле было холодно. Эта грязь, лужи…
Что делать, Бор? Как проползти дальше? Всё ведь как на ладони… да ещё эти белые ночи! Тьфу! Твою мать!
Может, выстрелить из лука?
Ага! Из лежачего положения… да сразу в обоих… Ну, ты выдумщик! Или опять думаешь, что выйдет как в тот раз на Вертыше, когда ты свалил одновременно двоих водяников?
Быстрее думай, Нихаз тебя дери! Решайся хоть на что-нибудь!
Я глянул на затаившихся в нескольких саженях гибберлингов. Ближе всех ко мне был Вар. Он напряжённо полусидел в какой-то яме с ледяной водой, глядел в землю, даже не пытаясь пошевелиться. В этот момент у меня даже промчалась такая мысль, мол, ему же неудобно, холодно, а он терпит. Ну и сила воли!
Стейн и Орм был чуть поодаль. Я жестом показал им, чтобы следили за стражниками и подали сигнал в случае чего. Сам же занялся луком.
Снять его и натянуть тетиву (чего раньше это не сделал, дурак?) оказалось не таким уж и лёгким делом. На это пришлось потратить около десяти минут. Потом так же осторожно я вытянул две обычные стрелы и принялся цеплять наконечники. Выбрал широкие, длинные. Пальцем проверил остроту краёв.
Всё… готово… Подаю знак гибберлингам, сам приноравливаю стрелы на тетиву… Взгляд уходит в себя… дыхание спокойное… ровное…
Ты, Бор, не суетись. На твоей стороне внезапность… но и затягивать не стоит…
Начали!
Рывком поднимаю себя на колено. Сам одновременно разворачиваюсь всем корпусом к ургам и тут же натягиваю тетиву лука.
Ох, как тот заскрипел… аж сердце защемило в истоме…
Вжик! Стрелы рванули вперёд, словно собаки, спущенные с привязи.
Надо было видеть то удивление, что отразилось на лице горняков. Это надо же: словно из-под земли выскочила странная фигура. А уже через несколько секунд в их тела впились острые наконечники стрел.
Звук от попадания был глухой. Сторожа повалились наземь и мы с гибберлингами бросились со своих мест вперёд.
Надо успеть добежать… Не дай, Арг, кто-то из дикарей поднимает крик… Или, случайный свидетель что-то заметит… На дай, Арг, такому произойти!
Сакс ловко, я даже бы добавил — радостно, выскочил из ножен и, когда мне удалось добежать спустя несколько секунд до тел ургов, так же радостно впился в горло одному из них. Слышно было, как хлюпнула кровь, будто её кто-то жадно пил, а потом я вонзил клинок во второго сторожа.