Пряди о Боре Законнике
Шрифт:
— Слава Сарну, — зашептала она, — что мы сейчас на берегу. Иначе мне неоткуда было черпать силы…
Я не совсем понял, о чём она говорит. Скорее всего, Стояна намекала на «помощь» природы. Ведь в Астрале на неё особо полагаться не стоит, там другие стихии. Отсюда, кстати, ясно, почему друидка не смогла дать отпор нападавшим филинцам: своих собственных сил мало, а «черпать» (так ведь выразилась девчушка) их действительно неоткуда.
Глаза Стояны открылись, и она расстроено поглядела сначала на Вострова, потом на нас с Упрямым.
— Совсем? — не понятно о чём спросил её гибберлинг.
— Совсем…
Капитан «Сипухи» резко напрягся и тут же обмяк.
Упрямый встал и странно похлопал меня по плечу. Я поднял голову и услышал в ответ:
— Всё… отпускай… не надо уже так жать…
4
В живых нас осталось только восьмеро: Крепыши, Упрямый, сестрица Сутулая, один из матросов с «Сипухи», да мы со Стояной. Капитана и ещё одного гибберлинга мы осторожно снесли на землю и уложили возле небольшой насыпи.
На острове было очень холодно. И хоть на небе вовсю светило солнце, и не наблюдалось ни тучки, ни облачка, однако пронзительный студёный ветер гулял здесь вовсю.
Дно «Филина» практически расплющилось после падения на скалистый берег. Нам пришлось долго пытаться пробраться в его нутро, чтобы найти хоть мало-мальски пригодные целые вещи: оружие, припасы, воду и прочее.
Не смотря на всю трагичность ситуации, лично меня радовало то, что большинство из нас всё же остались живы. И хоть очутились на незнакомом берегу, изрядно побитые и раненные, однако не с пустыми руками и целой головой.
Я к своему великому ликованию смог обнаружить Братьев Воронов и Лютую в одном из разбитых сундуков. Там же был уцелевший сиверийский лук и колчан с зачарованными стрелами.
И как это могло не радовать? Нахлынуло такое облегчение… Ведь, в конце концов, после обнаружения своих вещей, вмиг пропало то чувство, сравнимое разве что с тем, будто я голым стою посреди толпы. Нет той беззащитности… нет смущения…
Клинки радостно заблистали в свете дня, будто собаки, признавшие своего хозяина. Ветер заставил их тихо… еле слышно зазвенеть… И эта «песня» (по-другому не скажешь) наполнила моё сердце странной эйфорией.
И снова я сижу у вечернего костра в окружении своих боевых друзей. Среди них мой учитель — Гуннар…
— Это Стылый остров, — уверенно сказала Сутулая.
Занятый собственными воспоминаниями, я не сразу услышал её слова. И только после того, как Крепыши выразили вслух своё согласие с выводами Сутулой, мой разум вернулся, так сказать, к действительности.
— Где-где мы? — переспросил я.
— Это Стылый остров, — повторила Сутулая.
— Эка нас занесло.
— Да, — согласно закивали гибберлинги.
Пришло время собрать нам совет. Об этом я и объявил команде, и мы сгрудились в сторонке под черной пикой небольшой отвесной скалы.
—
— Верно, — глухо проговорил матрос с «Сипухи».
— Мы живы… это хорошо… Согласны? Не стоит отчаиваться. Пойдём вдоль берега, авось куда-то да придём…
— Куда-то? — хмыкнул Упрямый.
— Здесь должны были высадиться Папаны с целым отрядом наших соплеменников, — вставила своё слово Сутулая. — Они прибыли сюда для… изучения острова… его берегов…
— И куда они высадились? — поинтересовался я.
— На южной оконечности. Насколько мне припоминается — у Морозной горы. Вопрос в другом: где очутились мы?
— Судя по расположению солнца, — вступила в разговор Стояна, — мы где-то на северо-западе.
Друидка выглядела плоховато. Перед этим я всё пытал её о самочувствии, но она лишь отговаривалась и отмахивалась. При этом постоянно избегая глядеть мне в глаза.
— Послушай, — нетерпеливо бросил я. — Не надо со мной так. Мы не чужие друг другу люди. Это ты, надеюсь, понимаешь.
Стояна остановилась и виновато опустила голову.
Меня вновь посетили мысли об её прошлом. Но и опять же, посчитав, что сейчас не то время, чтобы об этом говорить, я отогнал вопросы прочь.
— На северо-западе? — переспросил кто-то из гибберлингов.
Мы все, не сговариваясь, стали оглядываться.
Что не говори, а места тут унылые. Если внизу наблюдалась хоть что-то похожее на растительность — тот же мох, лишайник, то уже саженей через двести по склону — сплошные гольцы, множество каменных россыпей, а ещё выше ледники и снежники. Разбавь всё это студёным ветром, гудящим среди скал — и в целом поймешь, о чём речь.
Густое синее небо над головой было, пожалуй, единственным, что хоть как-то успокаивало взволнованное сознание.
Стылый остров один из древних краёв Новой Земли. На Корабельном Столбе мало что говорили об этом куске Сарнаута. Но если и говорили, то были преисполнены странного благоговейного трепета.
— Вот что, — подал я голос, — сейчас отдохнём немого, перекусим и двинемся в путь.
После этих слов, мой взгляд мимоходом коснулся Крепышей.
— Не знаю, какая выпадет нам дорога — длинная ли, короткая, но идти надо.
— Да это понятно, — понимающе кивали гибберлинги.
Потом мы похоронили мёртвых, в том числе тех филинцев, которых смогли достать. Снесли всех в яму и засыпали камнями.
Всё это время меня не покидали мысли о Яроцком и его людях. Кто такие? Как очутились на «Филине», который, если верить Странникам, пропал без вести? Что эти люди делали у Ургова кряжа?
Одни вопросы. А ответов…
Можно было бы предположить, что Яроцкий возил дикарям табак. Ведь в трюме стоял весьма характерный его запах. Но тогда было не понятно, отчего ратники напали на нас? Может, табак тут и не причём? Неужто есть что-то?