Прямо сейчас

Нагаев Сергей

Пули методично продолжали стукать в ствол березы, зарываться в землю рядом. Долго так отсиживаться не получится, это было ясно.

– Ничего, Андрюха, я за тебя отомщу, – сказал Алексей.

Он подождал некоторое время. Стрельба утихла, похоже, перезаряжали пистолеты. Затем с той стороны стали время от времени быстрые шаги и иной раз хруст оказавшихся под ногами сухих сучьев. Следовало понимать, враг приближался перебежками от дерева к дереву.

Интересно, задели ли они Паутова? Если бы ранили, он бы сейчас орал. Может, убили? По идее это он, президент, скорее всего, цель этих ребят, а не они с Андрюхой. Алексей

вглядывался в кусты орешника, но за ними ничего не было видно. Если Паутова пристрелили, то и ладно, подумал он, им же с Андрюхой легче. Вернее, не им – Алексей посмотрел на безжизненно лежавшего напарника, – не им, а теперь уже одному ему, Алексею. Если бы Андрюха был жив, а президент мертв, то можно было бы попробовать договориться с этими прыткими агентами неизвестно какой службы, чтобы разойтись миром. Раз уж цель обеих команд достигнута. Но уже не получится. Жив ли Паутов или нет, неважно. Важно, что погиб Андрюха. И за него надо отомстить.

Улучив момент, Алексей быстро выглянул из-за березы. Нападавшие помаленьку приближались. Их было трое, все в обычных офисных костюмах – таких же примерно, какие были на нем и на Андрее. Да, это точно не охотнички. Если позволить им приблизиться, лунка, в которой он с Андреем лежал, уже не будет надежным окопом, как сейчас. Надо было на что-то решаться.

Нужно нападающих чем-то отвлечь. Тогда можно будет подстрелить хотя бы одно из них, а повезет, так и парочку, и соотношение сил резко изменится.

Алексей сел, прислонившись спиной к березе. Затем ухватил Андрея за грудки, встал, подтянул его вверх. Мощный ствол берез все еще надежно прикрывал их. Алексей достал из-за ремня пистолет (Андрей в этот момент висел, удерживаемый одной его левой рукой, на которую), изготовился к стрельбе. Алексей пристально посмотрел в бледное, залитое кровью лицо напарника. «Я отмщу за твою смерть, Андрюха», – шепнул Алексей и толкнул товарища обратно в канаву так, чтобы нападавшим показалось, будто на них из-за березы бросились в отчаянную контратаку.

Как и ожидал Алексей, нападавшие тут же среагировали, они высунулись из-за укрывавших их деревьев и стали палить по Андрею, а между тем сам Алексей, из-за другого края березы, очень метко отработал по неприятелю – двоих вывел из игры. Причем обоих насмерть: одному прострелил голову, за долю секунды успев порадоваться, что отплатил ровно той же монетой – голова за голову, а второго ранил в шею, и тот хрипел совсем недолго. Третий, отстреливаясь, начал отступать и вскоре скрылся, бросив товарищей на поляне боя.

Алексей склонился, стоя на коленях, над напарником. Теперь у Андрея еще и левая сторона сорочки на уровне груди была темно-красной. В сердце попали, заключил Алексей и мрачно склонил голову, пытаясь сообразить, что дальше делать. Тащить тело друга к машине? Ведь Паутов, возможно, тоже мертв, от внимания Алексея не ускользнуло, что стреляли не только нему и Андрею, немало пуль было выпущено в сторону орешника, и трудно было уцелеть после такого плотного обстрела. Если же Паутов уцелел, то, надо думать, либо давно сбежал, либо схоронился и притих где-то там. Наверно, надо сначала пойти к орешнику, чтобы прояснить ситуацию с президентом, а потом уж браться за Андрюху.

Но тут его размышления прервал стон лежавшего на боку напарника.

Алексей даже сел в траву от неожиданности.

Андрей, продолжая стонать, потянулся рукой

к голове.

– А? – Алексей словно пытался уточнить, что происходит (уточнить скорее не у самого Андрея, который, собственно, ничего и не сказал, а у некоего распорядителя судеб, чье высказывание было налицо). – Жив?!

Андрей открыл глаза.

Такого не могло, конечно, быть. После ранений в голову и в ту часть груди, где сердце, нельзя выжить. Алексей не верил в происходящее. «Это просто короткое чудо, но последние Андрюхины секунды», – подумал Алексей.

– Земляника, – с блаженной улыбкой прошептал Андрей.

Алексей посмотрел в направлении взгляда товарища. На краю канавы и в самом деле рос развесистый кустик земляники.

– Ага, спелая, – с готовностью подтвердил Алексей, – как ты хотел.

Алексей осторожно выглянул из канавы, вокруг все было тихо. Тогда он поднялся и присел к кустику земляники, стал аккуратно срывать стебельки, на которых фонариками висели крупные красные ягоды.

Когда Алексей вернулся к товарищу, тот ощупывал левую сторону груди, брови его были сурово сдвинуты, он, похоже, пытался осознать, что произошло, вернее, уже осознал, но был не в состоянии принять правду.

Алексей засуетился, чтобы отвлечь напарника от тяжелых мыслей, приговаривая что-то незначащее, мол, все будет хорошо, вот и земляничка так кстати подвернулась. Алексей стал подставлять ягоды ко рту товарища, а Андрей – срывать их одну за другой губами. Но едва он начал жевать ягоды, лицо его вдруг потеряло всякое выражение, голова упала на траву, глаза закрылись, а из угла рта вытекла красная струйка.

– Черт, – сказал Алексей. – Проклятье.

* * *

Данила сидел в своей рабочей конурке, которая благодаря новенькой табличке на двери теперь гордо именовалась «Серверной», и читал, что пишут люди в интернете о его инициативе. И с удивлением обнаружил, что кто-то сходу окрестил его открытое письмо в ООН манифестом. Некоторые пользователи подхватили название, и очень скоро иначе, как «Манифестом Емельянова», письмо Данилы никто уже не называл. А он-то думал, что слово «манифест» давно себя изжило, что оно покрылось слоем пыли, омузеилось и ничего, кроме скепсиса и зевоты, вызвать не способно.

Одновременно с этим по просторам интернета неслась волна информационного цунами. Только-только землю облетела новость о соединении России и Белоруссии, а тут как снег на голову известие о крушении российского самолета со всей верхушкой власти, гибель президента Паутова и воцарение в Кремле белоруса Микулова. Видеокарикатуристы новостных блогов состязались в иллюстрировании сногсшибательной новости. Некоторые из этих роликов, получив реактивное ускорение в YouTube, с фантастической стремительностью разносились по социальным сетям, набирая невероятно широкую для политических сюжетов аудиторию. Особую популярность приобрел ролик, в котором под мелодию «Back in the USSR» перемежались кадры из выступления Микулова, поносящего перед микрофоном капиталистический Запад, и эпизода из «Терминатора-2», где куски, на которые развалился замороженный «плохой» робот, отогретые возникшим рядом пожаром, превратились в текучие капли металла и начали собираться в лужу, а из нее стал расти фениксом возрождающийся все тот же «плохой» робот, безжалостный убийца, воплощение зла.