Прямое попадание

Позин Алексей

– Головы-то мякиной набиты до краев. Спереть лыжи - тут извилины напрягать особо не надо! Нет лыж - сопру, денег нет - сопру, нет еще чего и это сопрем! Как все просто! Все доступно, все можно стащить, стянуть, стибрить, так, что ли? Молчите? В том-то и дело, что просто, да не так! И объяснять это вам бесполезно, сами увидите, сами поймете... Собирайтесь, собирайтесь, пошли. Если бы так было, все воровали, и конченое дело!

– А все и воруют, - сказал сиплый. Можно было расслышать, какой у него голос настоящий, конец

реплики он сказал своим обычным голосом.Небось криво усмехнулся, одну ногу выставил, качнул плечом, наклонил голову и посмотрел в окно.

– Ну и дурак, - Никита Владимирович переступил.

За дверью в коридоре раздавались женские голоса, кто-то протопал босиком.

– Здоровые вроде ребята, а такую ахинею несете, уши вянут вас слушать!..

– Да ладно, дядь, чего ты?
– засуетился тот за шкафом.
– Мы тебе другие достанем, лучше этих, ну чего ты?..

Не надейся купить его, дурачок. Только хуже делаешь, молчал бы. В глаза, наверное, посмотрел, думает, сговорились. Не знаешь моего батю, молчи стой. Предлагает. Нам наши нужны.

– Точно говорю, дядь. Только это... мильтонам не трепи, лана? А мы достанем!.. Лана?

– "Мильтонам". "Не трепи". Сопляк!
– Спокойно сказал Никита Владимирович, и Андрею показалось, чуть не сплюнул, как пацаны перед дракой независимо цедят слюну и скашивают вниз глаза, чтобы видеть, что не попали себе на одежду.
– Я ж тебе в отцы гожусь, а ты мне тыкаешь!

– Извините его, - сказал Воронов, - пожалуйста.

Давно бы так, Васька, гад, знает, как это делается. Молчал все время, правильно, а тот начал чего-то... Обормоты.

– Мне эти нужны, другие я сам куплю. На свои... Мне ворованное не нужно. Эх вы, суслики. Ты ему хоть в морду дай, когда мы уйдем, - усмехнулся Никита Владимирович.
– Спите спокойно, надеюсь, больше не встретимся... Пошли, Андрей!

Они вышли на улицу.

– Когда это?
– Ворона дурака валяет.
– Ничего не помню.

– Ладно тебе, Васьк, - встрял Женька, в отличие от остальных, он знал историю с лыжами.
– Дай хоть попробовать, а? Васьк, ну дай, Вась.
– Малыш ухватился за пистолет, ему очень хотелось пофорсить перед ребятами.

– Стрельни как брат, и больше никому!
– Васька сунул пульку в губы и сломал ствол пистолета. Оглядел улицу в поисках мишени. Зарядил.
– В череп на столбе попадешь?

Маленький зажмурил глаз, пистолет в его руках почти бесшумно дернулся.

– Эх, мазила!
– сказал Ворона.

– А мы, Вась! А я, Вась!

– Отвалите, сказал! Несите пульки, тогда посмотрим.
– Васька перезарядил пистолет, поднял его, прищурил глаз, о столб метрах в пятнадцати что-то щелкнуло.
– Понятно, как надо? На, Петька, попробуй, ты должен попасть...

Были бы дома пульки, сбегал, сейчас настрелялся бы. Это не рогатка, Петюньчик сейчас тоже промажет. Из рогатки пульнул

и идешь себе, а рельсина или что там, звенит ни с того ни с чего.

– Лана, Андрей, я зла не помню, иди пальни, может, ты попадешь.

Чего это - "зла"? Какого это зла? Разве не твой дружок лыжи увел? зла какого-то? Тебе же отец ничего не сделал, а мог... ладно, забыли. Пестик законский. Черный, тяжелый, а ствол тонкий...

– Стреляй, заряжено, назырешься потом! Назар!
– Малыш налезает. Назар, давай, все хотят!

– Ты не толкайся, Женечка, понял, нашелся тут хозяин, не толкайся, не твой!..

– Да ладно, ладно, все равно промажешь!

– А я в эту железяку и стрелять не буду! Васька, в воробья можно? Тяжелый, не промазать бы. А если попаду - убью. Зачем. Может, промажу, чего у Вороны-то спрашиваю, куда хочу, туда и бью. Куда, куда бы попасть...

– Ну стреляй же, Назар, в своих воробьев, где ты их видишь-то? Не один тут, стреляй давай!

Пожалуйста, пожалуйста, мне все равно. Вон они, не долетит... Так и знал...

– Куда ты целился-то, дура? Надо, чтоб мушка в прорези была! Ниже мишени! Охотник!

– Чуть-чуть не попал, Назар...

– Чуть-чуть не считается.

"Чуть-чуть не считается"! Подумаешь, меткачи какие нашлись!

От угла с пустыми ведрами в одной руке шла Мария Николаевна, в телогрейке и шерстяном платке, домработница Крючковых. Голову она всегда держала немного набок, темное платье ее было до земли, смотрела Марья Николаевна вниз, рассеянно поглядывая вперед.

– Васьк, а если в ведро, дырка будет?
– разошелся Петька Иванов. Знал же прекрасно, что это соседка Андрея.

– По ведру?
– Ворона посмотрел на Марью Николаевну.
– Не, эти толстые, ничего не будет.

– А попробуем, Васьк! Вдруг будет. Она наберет, а вода струйкой писать будет!

– Да зачем, - как можно спокойней сказал Андрей, - в ведра-то не надо...
– Он не верил, что легкая пулька пробьет ведро, но все же так можно и в человека попасть.

Пистолет в руках Иванова, друг называется, дернулся, и раздался звонкий щелчок на всю улицу. Марья Николаевна вскинула свободную руку, как бы для того, чтобы перекреститься, и испуганно вскрикнула: "Ой!" Ребята прыснули и отвернулись - дескать, это не мы. Откуда же мы, когда мы вообще спиной стоим?

– Ах, бандиты, - удивленно сказала Марья Николаевна.
– Вы что это, безобразники, делаете? Вы что это надумали, в людей пулять?

Васька поспешно толкал пистолет за пазуху, ребята в немом хохоте трясли плечами.

– Сейчас матерям все расскажу! Это что за безобразие, пулять из рогатки в людей! Что вздумали? И наш Андрей здесь? Водись, водись с разной шпаной, они тебя научат! Всему!..

Не поворачиваясь, Васька, а за ним все пошли прямо от нее. Марья Николаевна замолчала.