Прямой эфир: В кадре и за кадром

Зверева Нина Витальевна

вой, сказкой. Но как только я стала членом команды

молодежной редакции «Факел», жизнь круто изме-

нилась.

Мне стало казаться, что те же самые люди, которые

так любили меня еще вчера, вдруг в один прекрас ный

момент потеряли ко мне уважение и симпатию. Я на-

поминала себе того самого слоненка из сказки Кип-

линга, у которого еще не вырос хобот и на которого

с разных сторон ворчали взрослые жители джунглей, все время воспитывали

и не давали передохнуть

ни на секунду.

Каждый день я делала что-нибудь не то. То не-

правильно одевалась, то слишком много говорила, НИНА ЗВЕРЕВА 38

то писала сценарий не по той теме, которую обсужда-

ли на редакционном совете. То теряла драгоценные

фотографии из архива замечательного режиссера

Мараша и потом искала их до потери сознания (даже

если они оказывались у кого-то другого, я все равно

чувствовала себя виноватой). Помню, как режиссер

Маргарита Гончарова безнадежно пыталась научить

меня красивой походке, так как в студии мне при-

ходилось переходить от столика к столику, и я часто

делала это весьма неловко. А редактор Наталья Ми-

хайловна Дроздова тыкала меня носом в очередные

неточности исторического, географического и проче-

го характера, так как сама обладала исключительной

памятью на даты, имена и была очень внимательной

к каждому слову. Когда я после прямого эфира бежа-

ла за комплиментами в режиссерскую рубку, где си-

дел главный редактор «Факела» Владимир Близнецов

(а рядом с ним почти вся редакция), то каждый раз по-

лучала весьма нелестный отзыв о прошедшем эфире.

Мне казалось, что я никогда не смогу угодить этим

чудесным, веселым и ярким личностям, которых со-

брала когда-то вокруг себя замечательный органи-

затор, позднее — руководитель Горьковской студии

телевидения Рогнеда Александровна Шабарова.

Даже такой момент. Когда редакция «Факел» за-

казала фотографа для съемок группового портрета, меня не было в студии. Наталья Скворцова уговори-

ла меня пойти в студенческую столовку пообедать

и отдохнуть от нашего плохого студийного буфета.

Она убедила меня, что мы успеем вернуться в студию

вовремя, но фотограф пришел раньше времени и от-

казался ждать. В результате во всех книгах о Горь-

ПРЯМОЙ ЭФИР 39

ковском телевидении редакция «Факел» существует

без меня, как будто меня там и не было. Но это, ко-

нечно, мелочи.

С высоты нынешних лет я точно знаю, что редак-

ция «Факел» Горьковского телевидения — огромная

удача в моей биографии.

Я знаю, что меня там очень

любили, воспринимали как свою дочку, свою вос-

питанницу. А критиковали больше других именно

потому, что любили больше других. Помню, одна-

жды я в очередной раз сотворила опасную глупость, притащив в редакцию запрещенную книгу академи-

ка Сахарова о конвергенции «Размышления о про-

грессе, мирном сосуществовании и интеллектуаль-

ной свободе» и устроив публичное чтение. Это было

в 70-е годы, когда одно упоминание подобной книги

или любого другого самиздата приравнивалось к уго-

ловному преступлению и наказывалось реальными

сроками. Именно в то время возникли пермские

и мордовские лагеря для политических. Двое наших

земляков — студенты Сергей Пономарев и Влади-

мир Жильцов — попали в эти лагеря исключительно

за то, что переписывали от руки эту книгу Сахарова.

Меня слушали с интересом и в полном молча-

нии. Вдруг я что-то почувствовала, и подняла глаза

на Рогнеду Александровну Шабарову. Мне трудно

передать тот ужас, который застыл в ее глазах. Она

тихо встала и вышла из комнаты. Я поплелась следом.

За закрытой дверью своего кабинета она шепотом

сказала мне, что я только что подставила лично ее

и всю редакцию. Она сказала, что среди слушавших

меня вряд ли найдется человек, который доложит

о случившемся «кому следует», но все равно никто

НИНА ЗВЕРЕВА 40

не может поручиться полностью даже за себя самого.

Тогда все обошлось, но с того момента я стала более

осторожной в речах и поступках.

Навсегда со мной останутся воспоминания о Вла-

димире Сергеевиче Близнецове. Он собирал нас

всех после рабочего дня в своем маленьком каби-

нете для того, чтобы прочитать вслух какой-нибудь

рассказ или очерк из толстых журналов — «Нового

мира», «Дружбы народов» или «Иностранной литера-

туры». Он закончил сценарный факультет ВГИКа уже

после того, как пришел на телевидение. Вместе с Ми-

хаилом Марашом они составляли элитную телевизи-

онную бригаду. Близнецов писал точные слова, а Ма-

раш находил изумительные картинки и музыкальные

фразы, в результате чего получалось что-то абсолют-

но свежее, оригинальное и очень телевизионное.

Мы считали тогда нормальным, если сценарий воз-

вращался к нам на переделку пять-шесть раз (до того, как мы приступали к съемкам). Мы считали нормаль-