Прямой эфир: В кадре и за кадром, Зверева Нина Витальевна

Прямой эфир: В кадре и за кадром

на обложку

Зверева Нина Витальевна

Шрифт:

репетировали. Мы даже попросили одного из друзей

Немцова отдать ему на вечер красивый джемпер, а в парикмахерской подстригли буйные кудри наше-

го кандидата, насколько это было возможно.

Помню, как я замерла у экрана в ожидании Бо-

риной речи. Всего было тринадцать кандидатов, среди которых — уважаемые директора заводов

и два ректора лучших нижегородских вузов. Немцов

должен был выступать последним. Все предыдущие

мужчины говорили

о том, как много они сделают

для народа в случае своего избрания. Когда очередь

дошла до Немцова, казалось, что смысл любых слов

был уже полностью утрачен от частого повторения

одних и тех же обещаний. Он набычился, уставился

в камеру, выдержал паузу и сказал:

— Я могу обещать только одно — я не буду врать.

И замолчал.

— Это все? — спросил ведущий.

— Да. Это все, — ответил Немцов — А что еще

надо?

Мне совсем не было жаль времени, потраченного

на написание текста и все наши репетиции. Никто

из нас не удивился, когда его, несмотря на все за-

преты, избрали народным депутатом России. Шел

1990 год. А все, что было потом, — это уже совсем

другая история.

Михаил Сладков

Телевизионные операторы на каждой студии телеви-

дения (а их было в советское время ровно столько, сколько было областных центров) всегда считались

особой кастой. Это были красивые, подтянутые, спортивные мужчины, которые трепетно относились

к каждому кадру, и во многом именно они создава-

ли атмосферу творчества и сотрудничества, особенно

во время прямых эфиров.

Так случилось, что на Горьковском телевидении

работало несколько бывших военных летчиков. Они

определяли поведение и стиль особенного мужского

братства. Наши операторы имели военную выправку

и практически поголовно были прекрасными плов-

цами и спортсменами. За старшим поколением сле-

довало следующее, послевоенное. Уже не летчики, но все как один спортсмены и фотографы. Работали

они дружно, весело. Я бы сказала — красиво. Во вре-

мя трансляции концертов наши телеоператоры сто-

яли на сцене за огромными камерами в красивых ко-

стюмах, а во время выезда ПТС в Большое Болдино

ПРЯМОЙ ЭФИР 71

месили грязь в немецких ботинках «Саламандра».

Забавно, что кинооператоры одевались и вели себя

совсем по-другому. Казалось, эти два типа профессио-

налов не имеют между собой ничего общего. Позд-

нее, когда появились видеокамеры, все смешалось, и, согласно общему расписанию, кинооператоры

встали за камеры в студии и начали снимать «гово-

рящие

головы», а телеоператоры забегали с камерой

на плече по колхозам и совхозам. И что-то сломалось, потому что профессии — разные.

Михаил Сладков пришел на Горьковское телеви-

дение, когда ему было всего семнадцать. До этого он

успел поработать кочегаром во Дворце пионеров, в бассейне которого он поставил свои первые рекор-

ды по плаванию. Затем работал на заводе слесарем, поступил в престижный вуз, но страсть к театру и фо-

тографии пересилила (его папа был знаменитым те-

атральным гримером, а мама солисткой балета). Он, как говорится, вырос за кулисами и с детства знал, что такое гастроли, и как приятна радость от удач-

ного спектакля, и как велика горечь оттого, что зал

пуст и чуда не случилось.

Он устроился осветителем и монтировщиком, и уже много позже освоил камеру и дорос до операто-

ра высшей категории. Начинать с работы со светом —видимо, правильно. Он не только изучил основы све-

товой композиции и партитуры, ракурсов и прочих

премудростей, но, как мне кажется, стал настоящим

мастером по свету. И остается им до сих пор. Свет —это первое, о чем говорит и думает Сладков во время

своих занятий с операторами и во время просмотров

разных фильмов.

НИНА ЗВЕРЕВА 72

Я помню, что режиссеры старались привлечь

на свой проект именно Михаила Сладкова в качест-