Прямой эфир

Стасина Евгения

— Ты невыносима.

— Разве? — льнет ко мне, раздвигая ноги, чтобы я мог подойти ближе, и отдается моим ласкам, в запале опрокидывая на пол ванночку с валиком.

— У меня к тебе дело, — чуть позже, когда мы вместе сматываем перепачканную пленку, укрывающую паркет, Лиза смущенно краснеет, удивляя меня не на шутку. — Это касается Тани…

— Тани? — задумываюсь и киваю, когда голос Лизы кидает мне соломинку.

— Она была свидетельницей на нашей свадьбе! Не слишком-то ты внимателен!

— Точно.

Четвертый размер и неприличный разрез до середины бедра, — киваю с серьезным видом и чудом уворачиваюсь от летящей в меня тряпки.

— Ах, вот как? Единственное, что ты о ней заполнил, это размер груди? — Лиза старается не рассмеяться, плохо вживаясь в роль ревнивой подружки.

— Я мужчина. И не замечать таких вещей не могу. Тем более, когда их выставляют напоказ. Мой финансовый директор весь вечер следил за твоей подружкой, в надежде, что хоть что-нибудь вывалится из лифа.

Отбегаю к дверям, когда жена грозно надвигается на меня, вооружившись деревянной палкой, которой перемешивает водоэмульсионку, и поднимаю руки вверх, чтобы усыпив ее бдительность, выхватить из ее пальцев угрожающий мне предмет.

— Я шучу. Вовсе я не смотрел на ее декольте. Если б не Славка, вообще бы не заметил.

— А ему, значит, понравилось?

— Наверное. Когда они танцевали, он глаз с них не сводил. Так, о чем речь? — отпускаю успокоившуюся жену, делая вид, что не заметил, как она облегченно выдохнула, и достаю сигарету, до сих пор не одержав победы в своей борьбе с этой вредной привычкой. Пять-шесть штук в день я все-таки уничтожаю.

— Ты ведь помнишь, что она поет?

— Смутно. Но если ты хочешь, чтобы я подтянул ее в вокале, ты обратилась не по адресу.

— С вокалом у нее все хорошо, — заступается, на секунду напоминая мне обезумившую фанатку, на глазах у которой кто-то поставил под сомнение способности ее кумира: нижняя губа недовольно поджата, подбородок вздернут, руки уперты в бока. — А вот продюсер бы ей не помешал…

Бросает, хитро взглянув на мое удивленное лицо, и небрежно отводит назад растрепанные волосы, ожидая моего ответа.

Что-то я не припомню, чтобы из-под моего крыла вылетала парочка успешных музыкантов…

— Лиз…

— Я знаю, что ты сейчас скажешь: «Я ничем подобным не занимался и помог бы ей, решись она организовать производство колбасных изделий», — передразнивает беззлобно, делая шаг ко мне, и махает ладошкой в воздухе, пытаясь развеять дым, кружащий вокруг меня. — Но твоя мама… У нее полно связей. Думаю, она бы могла свести Таньку с нужными людьми. Тем более что у Петровой много рабочего материала. Показали бы демозаписи кому нужно, и, возможно, смогли бы заинтересовать…

— Ты всерьез думаешь, что Эвелина согласится? — удивляюсь, ведь для жены давно не секрет, какие напряженные отношение связывают меня с матерью.

С

того дня, как мы съехали с ее дома, я не перекинулся с ней и парой фраз. Разве что только на свадьбе, и то лишь потому, что мы оба прекрасно знаем, как важно поддерживать в обществе иллюзию счастливого семейства.

— Если я обращусь к ней с подобной просьбой, она и слушать не станет. А вот ты, — не договаривает, прекрасно понимая, что мне наперед известно, какой смысл она вкладывает в свой поучительный взгляд.

Волкова с другой планеты. С той, где семья — это непросто звук, а нерушимые связи и безграничная любовь. Где поздравления с праздником — не обязательство, а крик души, желающей поделиться с близкими своими чувствами; в ней нет места секретам и обидам. Этому она и пытается меня научить, то и дело принимаясь читать лекции о том, как важно не потерять драгоценное время, лелея свои обиды.

Странная. Видит хорошее во всем, даже не подозревая, как далека от истины — в моей жизни стало таким привычным обманывать, недоговаривать и претворяться. Даже с ней.

— Ну, Гоша, — тянет, складывая руки в молитвенном жесте, и именно это находит отклик внутри меня — видеть, как искренне она переживает за подругу, как свято верит в ее успех, как уповает на мою помощь…

— Ее первым продюсером стал Юнусов. Моя свекровь, принимала непосредственное участие в ее раскрутке. Первые два клипа были сняты по ее задумке, — понимаю, что так погрузился в воспоминания, что немного отвлекся от просмотра передачи. Гляжу на экран, где сейчас крупным планом транслируется монолог жены, и устраиваюсь поудобней, выуживаю из кармана зажигалку.

— А вы… — ведущий не успевает договорить, поскольку Лиза торопится с ответом, заранее предугадав вопрос Смирнова.

— Я проработала с ней первый месяц. До того как контракт был подписан. Устроила несколько выступлений на небольших площадках, и отвечала за ее превращение в белого лебедя. Первые костюмы, посещение салонов красоты, диетолога, фитнес-центра — все это было оплачено Громовым.

— Безвозмездно?

— Да. Хотя, — криво усмехается, не в силах сдержаться, — думаю, свой долг она уже отработала.

В моей постели. Ухмыляюсь, делая первую затяжку, очень надеясь, что этой женщине в бардовом платье сейчас так же паршиво, как было мне. Известие о предательстве друга любого выбьет из колеи.

Медленно выдыхаю дым, оборачиваясь на дверь, чтобы убедиться, что она плотно закрыта, и возвращаюсь к экрану, болезненно морщась, когда камера крупным планом берет ладонь друга, застывшую на руке моей жены. Невинное касание, вызывающее во мне бурю эмоций: гнев, злость, обида — все-то, в чем кто-то непременно решит меня упрекнуть. Свое право на ревность я давно потерял…