Прямые пути
Шрифт:
— Да не дырявый он! Помятый только слегка.
— Да хоть бы и вовсе ровный, как ты… вы им воевать собрались?!
— А с чего бы это мы надумали горшками воевать-то?!
— Да оружие надо нести было!
— Оружие?! А чего было толком не сказать, чего нести надо?! Мы-то на выселках откуда знаем?! Вижу, Тигат, сосед мой, секирки парные понес, потом Гур пику свою старую — я и подумал, что железо собирают. Думал, хорошо, что горшок несу, в нем железа поболе, чем в пике. А так бы я дубину выстрогал.
— Выстрогал?!
— А чем
— Так… Указ был — разоружить! То оружие, что есть принести обязаны, а не новое строгать!
Долинник уронил кувшин, разинул рот и вытаращил глаза. Потом жалостливо затянул в том смысле, из оружия у него только железные вилы, нужные для навоза, косы, чтобы траву скотине заготавливать, ножи, без которых хозяйка не сможет стряпать, и еще топор — вовсе вещь в хозяйстве необходимая.
— А серпа у тебя нет? — удивился стоявший рядом стражник.
— Ну… есть, но как же я без серпа-то?
Десятник вздохнул и отпустил мужика-дворянина взмахом руки.
Подошел следующий долинник, с виду кузнец, протянул дваждыизогнутый однолезвийный меч. Не нужно разбираться в тонкостях, чтобы понять: клинок только что выкован и закален, не отполирован даже.
— Ты тоже не знал, что разоружаться надо, а не просто оружие сдавать? — качал головой десятник.
Кузнец неопределенно развел руками. Десятник недовольно тянул:
— И чего же это ты принес? Хлеб этим резать? Или лозу рубить?
Кузнец медленно покачал головой, смотрел при этом прямо в глаза десятнику. Тот вздохнул, выхватил из ножен свой меч — прямой, отполированный, с темляком из серебряной нити:
— Вот это — меч! А это… не знаю, что это, для ножа длинновато, а на меч не похоже.
Кзнец сжал зубы и молниеносно взмахнул своим неполированным клинком — и половинка меча десятника с обреченным стуком хлопнулась на траву. Десятник оторопел. Долго смотрел на обломок своего меча, перевел взгляд на кузнеца:
— У меня же восточная сталь… была. Из чего твой… меч?
Кузнец наконец-то заговорил:
— Черная сталь.
— Разве?! — удивился Рес. Клинок кузнеца обычный был, серый, совсем не знаменитую черную сталь не похож.
— Внутри, — пояснил кузнец. Рес вспомнил: черная сталь очень дорогая, потому ее иногда соединяли с обычной, приваривали с двух сторон по пластине. Или же делали меч-лодку, когда снаружи хорошая сталь, а внутри, за основу — обычная. Но здесь она внутрь заварена.
— И как я теперь без меча? — жаловался десятник. Кузнец молча протянул ему свой, только что выкованный. Десятник несколько неуверенно взял, взмахнул, проверяя развесовку, посмотрел вдоль лезвия. Явно остался доволен, даже решил:
— Отполировать надо, чтобы не ржавел.
— И салом протирать, — кивнул кузнец.
— И много ты таких мечей выковал?
— Один.
— Только этот, то есть. Стало быть, мечей у тебя не заказывают?
Кузнец ответил не сразу и неопределенно, чтобы не соврать, зато очень для себя длинно:
—
А десятник, видимо, решил не уточнять, много ли кузнец черных клинков выковал, чтобы тому врать не пришлось. А если правду скажет — уже десятнику придется с обысками идти. Вместо этого другое спросил:
— Так ты и целиком из черной стали можешь меч выковать?
Кузнец с достоинством кивнул.
— И много можешь мечей выковать?
Кузнец очень красноречиво пожал плечами, мол: где-то и один меч много, где-то и тысячи мало. Кроме того, за всю жизнь можно много клинков наковать, а до сегодняшнего заката и одного не успеешь, а это — мало, с какой стороны не смотри.
— Вот за год, сколько можешь выковать? — уточнил десятник.
— С руды — полста.
— А не с руды?
— Со слитка — сто.
Десятник почесал бороду, что-то прикидывая. Сказал кузнецу:
— Ты не уходи пока, разговор есть. За пиво я плачу.
Кузнец согласно кивнул, отошел в сторонку.
Десятник повернулся к следующему долиннику, который принес старый боевой клевец.
Рес заглянул, что там в телеге — почти полная, но это не значит, что здешние долинники действительно разоружаются. В основном оружие было щербатое и гнутое, иногда — ржавое. И простые луки, и пики с наконечниками из гвоздей, дубины — свежевыстроганные и совсем старые, треснувшие. Кое-что могло разжечь любопытство у знатоков древностей и редкостей — листовидные бронзовые мечи, двулезвийные круглые топоры, невесть как занесенный в Алмазное княжество гарпун китобоя со Снежных островов. Обычные крестьянские вилы, косы, топоры лесорубов тоже в телеге лежали — не новые, естественно. Скребок для чистки рыбы был — вот уж что можно считать оружием только с огромной натяжкой.
Однако разглядел Рес в куче и два тесака во вполне еще новых кожаных ножнах. Вытащил, осмотрел — хорошая сталь, клинки ни разу не переточенные. Такие в ходу у побережников. Рес удивился, спросил у стоявшего рядом долинника:
— Кто это так расщедрился? Старейшина, небось? Хорошие ведь клинки!
— Почему — расщедрился? — едва не возмутился тот. — Сказано оружие сдавать, мы и сдаем все, что есть. У меня только лук нашелся и пика… ну, дубину выстрогал — откуда мне знать, зачем оружие понадобилось? А тесаки побережники принесли. У старого причала семья их живет, из империи беглые. В смуту отсюда бежали, теперь сюда.
— Всего одна семья?
— Одна, хотя еще своих ждали, да не дождались — их обозы, слава богам, южнее пошли, через Путь Костей.
— Почему — слава богам, тесноты боитесь?
— Тесноты не боимся, тем более, что побережники много земли и не просят. Эти сапожничают, огородничают, рыбу в Самоцветной ловят на продажу. Да только мнят о себе много они. А сами своего не берегут, потому как земли своей нету у них. Хотя и до чужого не жадные.
— То есть — не мешают?