Прятки с Солнцем
Шрифт:
Щелчок.
На станции народу стало меньше раза в два. Кое-где горят зябкие костерки, буквально передо мной мужичок лет сорока пускает на растопку свой пиджак. Несколько молодых парней в углу тихонько поедают нечто из целлофанового пакета. У остановившегося эскалатора стоит человек в полицейской форме с пистолетом в руках. Остатки того поезда, который не затормозил, частично вылетели на платформу и на них сидела девушка с гитарой и подбирала грубую военную мелодию.
Щелчок.
На станции ведутся какие-то переговоры. У стен стоят палатки, самодельные домики. Костерки сменились на огромные пыхтящие генераторы,
Щелчок.
Я внезапно узнал станцию. Бауманская! Все было в точности так, как тогда, когда я был там в последний раз. Везде сияют лампы, в туннеле блокпост, в поезде полноценная администрация. Станция заставлена многоярусными квартирами, лотки торговцев на каждом углу. На станцию под приветственные возгласы людей въехала ярмарочная дрезина ВДНХ.
Щелчок.
На станции все ходят с серьезными лицами. У всех оружие. Поезд вывалило на платформу, запчасти раскидало до самого эскалатора. Блокпост залит кровью, в полевых условиях штопают раненных. Невооруженным взглядом видно тысячи застрявших в стенах пуль. Стены домиков много раз пробиты дробью. Тут на блокпост налетает толпа людей в цветах Ганзы.
Щелчок.
На станции все, абсолютно все в крови! Стоны заглушают матные крики. Поезд окончательно разметало по станции. Лента эскалатора протащена через всю платформу и лежит в центре, свернувшись как змея. Пули усыпали все стены. Палатки лежат обугленной кучей на эскалаторе, а домиков нет и в помине.На блокпосте стоит один дрожащий мужчина с огнеметом. Из туннеля раздается звук выстрела.
Щелчок.
На станции нет ничего, лишь стены, усыпанные пулями. Плитка на полу раздроблена в крошку. На блокпосте остался только один мешок, унизанный кольями с черепами на них. По своду станции углем написана цифра 2068 и много бессвязных слов и рисунков. Рожицы, слова «Спартак – чемпион», «Тополиный пух». В центре станции у тлеющих углей сидит человек с сумасшедшим взглядом и бормочет. В его словах я разобрал:
– Все погибли, все погибли…
***
Я вскочил с кровати в холодном поту. Все тело тряслось от пережитого ужаса. Я видел прошлое и будущее Бауманской! Такой непоколебимой, такой значимой Бауманской! НО больше всего меня напугали не трупы и не кровь, нет. Больше всего меня испугала цифра 2068.
Все погибли, все погибли…
Вокруг все сладко спали. Кукуцапль храпел, Костер ворочался и стонал во сне, Димон спал абсолютно невозмутимо. А вот Влас лежал на полу и бормотал. Я прислушался. В его бубенеже я смог разобрать отдельные слова:
– Катя… м-м-м… Полянка… до встречи… м-м-м… Катя… Катя…
Я снова лег на кровать и провалился в сон.
Теперь мне не снилось ровным счетом ничего интересного – всякая билиберда, отрывки воспоминаний, иногда я падал с высоких гор или зданий, снова просыпался. Так что спал я беспокойно. И всегда, когда я просыпался, Влас бормотал эти слова: Катя, Полянка, Полянка, Катя.
В итоге я наконец заснул нормально, без сновидений и ночь (то есть день) прошел нормально.
Разбудил меня Влас.
– Москвич, вставай, уже ночь.
Я побрыкался ногами, разлепил
Влас встал передо мной с картой Подмосковья и внезапно напомнил мне Кремня. Тот точно так же стоял тогда перед стелой и рассматривал карту. Сходство усилилось, когда он заговорил:
– Значит так. Мы находимся сейчас вот здесь – напротив бывшего дворца пионеров. Машинка находится немного дальше, ближе к храму. Но по пути надо заскочить в парочку мест и если вы хотите уехать отсюда, то вам придется идти со мной. Ну, господа тунеядцы, алкоголики – кто хочет работать на подхвате?
Костер недоуменно выпулился на наемника:
– В смысле – на подхвате?
– Кто из вас выставит свою жалкую тушку на растерзание прекраснейших созданий нашего райского городка?
– Огласите весь список, пожалуйста. – Серьезно придвинулся к Власу Алексей.
– Летяги, танкопсы, морты, бесы, собаки…
– Ну точно не я.
– Так и знал, что ты загоришься желанием. Вот тебе и выдается это задание партии правительства.
Костер хотел было что-то сказать, но промолчал. Видимо, на нашего троцкиста магически подействовало упоминание партии правительства.
Мы вышли на улицу. Воздух будто недавно остыл, к белому туману примешался зловонный дым. Прямо перед входом лежали остатки моей химзы.
А впереди нас ждал мертвый город.
Глава V
Экскурсия
Я не дышал на поверхности без противогаза ни разу.
А здесь… я стою и дышу полной грудью, и даже вызывающий слезы едкий дым воспринимается как нектар богов. Мои ноздри жадно раздувались и ловили запахи этого мира.
Влас повернулся к нам и сказал:
– В общем, первое место куда мы заглянем – одно местечко в парке. Парк аттракционов называется. Место очень и очень стремное, так что, товарищи, пяткой в грудь почем зря не бьем и ведем себя предельно осторожно. Нужно забрать там одну вещичку, она нужна, если мы хотим уехать из этой дыры. Чтобы преодолеть очаги хватит и обычного фильтрующего противогаза. Димон вам их все только что выдал. Фильтры на них сменять не надо. А вот вторую опасность нужно самим определять и проскочить не получится. Это особо плотные сгустки этого дерьмового тумана. Как только вы туда встанете – пуф… и готов сталкер-гриль. Различить их сложно, но под ними земля прогорела как от воронки. Ну, и разумеется, братья наши меньшие размером с грузовик. На этой счастливой ноте я прерываю инструктаж и прошу следовать за мной.
Влас развернулся в сторону парка и пошел к оградке, от которой остались огромные раскаленные лужи чугуна. Он не дошел до ближайшей лужи всего нескольких сантиметров и остановился. Провернулся и пошел вдоль оградки. Мы, как стадо баранов за пастухом, пошли за ним, Кукуцапль будто и не просыпался – дед счастливо храпел. Костер озирался по сторонам, в любой момент ожидая нападения какой-нибудь летяги или… этого мифического танкопса.
Наемник шел мимо остывающих луж чугуна и продолжал разглагольствовать: