Прятки с Солнцем
Шрифт:
– Значит так. Народ. Товарищи! Если я вот так руку подниму – значит надо слушать меня и приготовиться к небольшой разминке. Если махну двумя пальцами – огонь выборочно. Если вот так махну одним – огонь по указанной цели.
Костер внимательно слушал Власа. Видимо, его научил горький опыт нескольких ранений. Внезапно наемник остановился, и я наехал ему на ноги тачкой с дедом. Наемник скорчил рожу:
– По ногам как по бульвару. Господа знатоки, у меня вопрос из города Ногинска! Что прячется вон в том обугленном черном ящике? – и местный
Из колодца с противным визгом выскочил мелкий розовый комок и, не дав себя рассмотреть, скрылся в тумане.
Влас нравоучительно показал палец:
– Эта прелесть называется бес. Встретите такую – ни за что не стреляйте, если он один. Заорет как резанный, и сбежится целая стая этих миленьких розовых комочков.
Влас снова пошел вперед, а я тем временем подумал, что ему, кажется, доставляет удовольствие делиться своими знаниями и превращать ответственный поход в экскурсию по кунсткамере. Тут мне под ноги метнулось очередное черно-рыжее пятно и без всякого предупреждающего звука прокусило мне ботинок. Я вскрикнул и дал по твари очередь.
Термит осел. Я осмотрел свой ботинок и заметил, что наемник, оказывается, дал мне обувь с железными заклепками на боках. Зачем только?
Те временем мы вышли к основной городской массе. Были видны многоэтажки прямо напротив парка, а дороги стали разветвляться. Чугунные лужицы уже остыли, но по ним нам местный житель пройти не дал, объяснив, что нам только кажется, что они высохшие – и в подтверждение своих слов поднял с земли поленце и бросил его в лужу. Из-под деревяшки пошел пар.
Пока мы дошли до ворот парка, Влас еще пару раз обращал наше внимание то на отдаленные крики летяг, то на пробегающих мимо бесов. Наемник начал раздражать меня. Костер вообще смотрел на него с нескрываемым бешенством. Но неожиданностью для всех стало то, что первым экскурсия достала Кукуцапля.
– Слушай… балабол… закройся и веди нас в свой… парк…кхе-кхе… - старик зашелся кашлем, а местный житель все-таки соизволил заткнуться.
Следующую фразу он сказал, когда мы прошли между двумя особенно большими лужами чугуна.
– Что ж, уважаемые отдыхающие, мы ради поприветствовать вас в нашем городском парке! – сказал он и шутовски поклонился нам, шаркнув ногой. Костер сплюнул.
Я огляделся. Вокруг были сотни, может даже тысячи поваленных стволов. Часть из них давно рассыпалась золой, другие были в таком состоянии, что дотронешься – и они взметнутся в воздух тучей мелких пылинок, как лопнувший мешок с мукой. Была и парочка довольно крепких обугленных стволов, но они были настолько огромными, что можно было предположить – эти деревья росли в парке чуть ли не со дня основания города.
На ветках кое-где висели рассыпающиеся тряпки, в которых можно было угадать очертания чего-то.
Влас увидел заинтересованность в моих глазах и сказал:
–
Алексей шел прямо перед всеми (наемник ведь оставил его на подхвате). Внезапно он споткнулся обо что-то, вернулся назад и посмотрел на землю, разгреб ногой мусор.
– Добрый ангел мира… - прочитал он, а Влас, уже вышедший вперед, усмехнулся.
– Сейчас увидите, что осталось от этого ангелочка. Меня, когда я здесь еще жил, очень смешила эта надпись. Ну, вроде как добрый ангел мира – а что, бывают злые что ли? Злой ангел мира, ага?..
На этот раз наемник вовремя заметил, как смотрит на него исподлобья Кукуцапль и закрылся самостоятельно.
А мы тем временем вышли к небольшой круглой площади посреди дороги. Первым делом в глаза бросилась мраморная колонна, основательно покрытая копотью. Но не это было в колонне главное – сверху она вся была облита расплавленным золотом! У Алексея загорелись глаза.
Под колонной была такая же закопченная площадка, на которой, судя по всему, когда-то было несколько фонтанов. Теперь же остались лишь почерневшие скаты для воды, да основательно потрепанные временем ступеньки.
Алексей подошел к небольшому мраморному стенду рядом и начал читать:
– Город воинской славы… Нальчик, Москва… а они ведь не расплавились!
– Их перед войной зачем-то термоустойчивым составом покрыли. Никто тогда не понимал, зачем оно надо, а оно вот как обернулось. Никто не забыт, понимашь, ничто не забыто. – Участливо подсказал наш экскурсовод. А потом подошел к площадке между лестницами и торжественно сказал:
– А теперь демонстрирую скелеты в шкафу у доброго ангела мира! – и резким жестом открыл неприметную дверку в основании памятника (точнее, оставшейся от него лужи).
Внутри площадки шел короткий туннельчик, в котором из стен торчали разнообразные вентили и ручки, шло несколько труб. А в центре коридорчика лежал человеческий скелет в выцветшей форме сантехника. Рядом стоял ящик с инструментами. Влас подошел к скелету, открыл ящичек и стал рыться в маленьких отсеках для саморезов, болтов и гаек. В итоге он извлек на свет ключ. Маленький, покрывшийся тонким слоем ржавчины ключ. После чего наемник опустил ключик во внутренний карман плаща, вышел из технологического помещения и закрыл дверь.
– Оставим его наедине с собой. – Улыбнулся он и пошел вперед – по дороге к основному парку аттракционов.
Я шел спиной вперед, осматривая колонну с останками ангела мира. Где же ты был, ангел, когда мир так по-дурацки уничтожили твои подопечные?..
Мимо ангела пробежало сразу несколько розовых комочков и затаилось за поленьями. Я сообщил об этом местному жителю. Тот меланхолично пожал плечами:
– И что? Мало ли их тут носится? Все равно пока стая сорок гадов не наберет, они на нас не бросятся.