Прятки в мясной лавке
Шрифт:
Алиса рассчитывала, что такой ответ удовлетворит добродушную бабульку, и она уйдет с причитаниями и пожеланиями здоровья, но все вышло иначе. Лицо старушки стало задумчивым, и ее мягкий взгляд
– Алисонька, – начала старушка тихим, слабым и каким-то жалобным, как у ребенка голосом. – Алисонька, я что-то потеряла, и – вот, дура старая, – не могу понять, что. Представляешь? Ты не смейся, пожалуйста, ты молоденькая еще, а когда станешь, как я, то…
Алиса вслушивалась в то, что говорила милая добродушная бабулька, у которой еще позавчера не было никаких признаков деменции, и не могла понять, что та несет.
Алиса мысленно подыскивала отговорку, с которой можно закрыть дверь и вернуться в мягкое кресло, как вдруг заметила – что-то не так. Она не могла понять, что именно, но какая-то незаметная деталь изменилась, и эти перемены виделись лишь краем глаза, ускользая от пристального внимания.
Алиса моргнула, протерла глаза и…
Рука.
Алису окатило холодом.
Наталья Сергеевна накинула бежевый свитер крупной вязки поверх тонкого цветастого платья. Правый рукав свитера болтался, как плеть.
Пустой рукав.
Еще пару дней назад, когда старушка выбежала во двор к плачущей от боли Алисе, рук у Натальи Сергеевны было две.
Нет, не может быть. Алиса отошла немного в сторону, изменив угол обзора, но ничего не изменилось – правая рука Натальи Сергеевны чуть ниже подмышки заканчивалась культей.
И та женщина сверху, некстати вспомнила Алиса. У нее не хватало глаза.
Невозможно. Галлюцинации? Неужели это и есть те самые осложнения, о которых ее предупреждал врач?
– Потеряла вот, – причитала старушка хныкающим тоном несправедливо обиженного ребенка. – А не помню, что, Алисонька. Может, у тебя где-то завалялось?
Не думая больше ни о благодарности, ни о приличиях, Алиса отступила на несколько шагов, нащупала ручку и захлопнула дверь с такой силой, что декоративная подкова отвалилась от косяка и со звоном упала на пол.
Конец ознакомительного фрагмента.