Прыгай. Беги. Замирай
Шрифт:
Хотя уровень мастерства у ребят был довольно высокий, они пока оставались лишь очередной командой профи среди множества других. В Санкт-Петербурге числилось немало действительно мощных, а местами даже легендарных крю, со многими из которых у «Деци Белл» сложились непростые отношения. Диме ещё предстояло узнать, насколько неоднозначен мир брейк-данса.
Transition. Переход.
Больше всего движения танцоров брейкинга напоминали Диме игрушки-перевёртыши. Димин папа, в прошлом главный инженер строительной фирмы, показывал ему, как делать подобные штуки, и Дима частенько от нечего делать мастерил их сотнями, подобно тому как некоторые от
Ага. Как же. При таких движениях последнее, что придёт тебе в голову, – петь. Тут бы успеть вздохнуть.
Как же это было сложно! Даже примитивные базовые движения – индиан-степ, вариации топрока, сикс-степы, простейшие тартлы и беби-фризы – всё требовало отточенных навыков, силы и умения управлять своим телом, чем Дима едва ли мог похвастаться. О контроле речь вообще не шла. К тому же, выучив какое-нибудь движение, надо было ещё умудриться сделать его в такт непредсказуемой и стремительной музыке. А она не ждала никого и ничего.
– Не пытайся угнаться за музыкой, – говорил Псих. – Пока просто делай движение чётко, в своём собственном ритме. Старайся подольше и понапряжённее стоять во фризах, а топрок и футворк учи квадратами: одно движение влево, одно вправо. Затем ещё, ещё и ещё. Repetitio est mater studiorum [2] . Повторяй, пока не почувствуешь себя комфортно, а затем повтори ещё тысячу раз.
Дима лишь чувствовал себя идиотом. Особенно в сравнении с тем, что вытворяли они! Он, конечно, ещё недостаточно знал и умел для того, чтобы оценить танцевальный уровень своих знакомых, но подозревал, что ему до них как до Парижа на каблуках. Его движения были слишком деревянными и угловатыми, а движения ребят струились свободным и естественным потоком комбинаций.
2
Повторение – мать учения (лат.).
– Да ты не слушай Психа, танец в первую очередь нужно чувствовать. Это не просто набор движений, а музыка и ритм. Качай в такт башкой, лови волну и вперёд! – советовал Кот.
Но как прочувствовать, если ритм постоянно норовил оставить его в дураках, утекал сквозь пальцы, вызывая лишь раздражение?
– Поработай над гибкостью и различными группами мышц, это значительно расширит твои физические возможности. Делай шпагаты, стойки, растяжки рук, спины, шеи и всего остального, – так звучали советы от Вики.
– Особенно всего остального.
Шуточки никогда не выходили из репертуара Кота. Надо сказать, от этого Дима сам начинал смеяться и уже не так сильно переживал насчёт своей «деревянности». А тем временем тренировки заполнили всю пустоту его жизни.
Stress. Акцент.
Или так только казалось? Ведь как, по сути, жил он в то время? Каждый день вставал, заправлял постель, чистил зубы, готовил себе завтрак, убирал оставшиеся с ночи бутылки, шёл на пробежку, чтобы не разговаривать с отцом, гулял весь день по району, изредка заглядывая на пятачок
Только лишь четыре дня в неделю Димина жизнь играла яркими красками – когда навязчивые голоса в голове заглушала музыка и весёлый смех, когда подпрыгивали мелкие камни и галька в цеху заброшенного завода, а после тренировки приятно болело тело и отдыхал мозг.
Но в остальном пустота продолжала следовать за ним по пятам.
Transition. Переход.
Однажды, когда Дима со спортивной сумкой, бодрый и свежий, в радостном ожидании пришёл на обычное место встречи с командой, цех был пуст. В тот день июль раскрасил мир вокруг ярким солнцем, но весь этот свет тщетно пытался пробить холодный железный потолок заброшенного завода. Дима сел на какую-то балку, затем встал и в течение часа рассеянно выполнял ряд коротких упражнений в абсолютной тишине. Затем, осознав, что сегодня никто не придёт, тоскливо поплёлся в сторону дома.
Acceleration. Ускорение темпа.
Грязная рука протягивает ему горящий кусок «Беломора», от которого идёт чуть сладковатый запах. Лёгкие наполняются дурманящим дымом, а мозг отключается. Чьи-то лица, злые усмешки хаотично мелькают по сторонам. Кого-то выворачивает наизнанку около скамейки. Не его. Но его тоже выворачивает.
Какой-то тёмный подъезд. В него впиваются чьи-то губы. Тяжёлое дыхание, боль и усталость. Головокружение, беспамятство, забвение.
Acceleration. Ускорение темпа.
– Нам нужно серьёзно поговорить о твоей жизни, Дима, – произносит знакомый тихий голос. – Мне не нравится та дорога, которую ты выбрал.
Отец сидит на его постели, смотрит на стонущего подростка.
– Д-да? Иду по т-твоим с-стопам, пап-па.
Звонкая пощёчина.
– Может быть, я и плохой пример для подражания, но в твоём возрасте я готовился к поступлению в университет, много читал и не пьянствовал в компании неизвестно кого.
– Да отстань ты. Я б-был с друзьями.
– Знаю я этих друзей – дворовое отребье, которое тебя принесло вчера. – Вздох. – Я не хочу ссориться, просто подумай о том, куда катится твоя жизнь. Маме было бы за тебя стыдно.
Гнев. Он хочет наброситься на отца, ударить его, причинить боль, вцепиться в него зубами, но… слабость в теле не даёт этого сделать. Мгновение… Вспышка проходит, а в душу проникает беспощадная боль совсем иного рода.
Слёзы. Он кивает отцу и отворачивается к стенке.
Change of level. Смена уровня.
– Ты что, Ди-имка, со-о-овсем зазна-а-ался, не признаёшь лучших друзей? – осклабился Белый, случайно встретившись с юношей на улице недалеко от завода.
Дима молчит.
– Не звонишь, не пишешь, не приходишь, совсем важный стал?
Дима молчит.
– Эй, а ну отвечай, когда с тобой разговаривают! – Грязная рука хватает его за плечо.
Kick! Удар!
Дворовый знакомец отлетает на несколько метров. Недобрая усмешка змеится на его лице.
– Ты об этом пожалеешь, заика чёртов.
– Б-бояться уж-же? Или до з-завтра п-подождёт? – В глазах Димы загорается опасный огонёк.
– Ну ты прямо сейчас по роже схватишь, недомерок!