Прыщ

Бирюк В.

— Не боись. Будешь слушаться — всё хорошо будет.

Будем надеяться, что кравчий, в отличие от давешнего попа, пальцами в задницу не лазает. Потому что я страстно прижимаюсь щёчкой и губками к его ладони, быстро и многократно причмокиваю, жарко лепечу:

— Да я ж… из твоей воли… мне ж окроме тебя… во всём мире… одна надежда…

Ухватывает меня за нижнюю челюсть, поднимает, смотрит в глаза. Смотри дядя. Там даже настоящие слёзы есть. Я, на таких как ты… без слёз смотреть не могу. Это ж выродила какая-то… такого… урода.

— Лады. Посиди

пока.

Появляются стражники, снимают мои путы, выносят факел, скамейку. Я продолжаю испуганно глядеть ему в спину. И это правильно. Уже выйдя за порог, он вдруг возвращается. Смотрит мне в глаза. Как там меня Саввушка учил? — «вытянуться в струнку устремясь уловить наималейшее пожелание господина своего». Демьян презрительно фыркает и уходит.

Наконец — темнота. И тишина. Можно отпустить. Расслабить мышцы лица, спокойно выдохнуть и вздохнуть, без имитации частого, нервного, испуганного дыхания. Можно вытянуть ноги. И размять затёкшие от пут руки. Мгновения покоя. Перед новой схваткой. Где нужно будет не только держать. Лицо, голос, настроение. Но и что-то делать. А вот что?

Ситуация прозрачна. Называется «Бьётся в тесной печурке…»:

«Мне б на волю! — Дойти не легко. А до смерти? — Четыре шага».

Неважно, исполняю я задание или нет — меня убивают. Достаточно моего присутствия в «охраняемой зоне».

Прирежут прямо в хоромах этого Боняты. С предварительно упокоенным младенцем или без — как Демьян посчитает для себя выгоднее. Убьют меня, безусловно — из лучших побуждений и в благородном гневе. Кто? Да любой, кого он пошлёт. Это — если нужен публичный скандал и проявление заботы господина кравчего о защите семейства господина тысяцкого.

Может сделать чуть сложнее: кто-нибудь из личных слуг князя, используемый втёмную, догонит и зарубит. Для «у земских чувства искреннейшей благодарности к князю Роману — взращивания и усиления». И какой-нибудь награды — получения.

Возможно, сработает мягче: позволят отработать задание, выпустят за ворота и там, на тёмных улицах празднующего Рождество города, в радостную ночь мира, любви и надежды…

«Когда б Надежду я имел Хоть редко, хоть в неделю раз…».

Какое красивое имя — Надежда…

А — Реальность — некрасивое. Потому что — труп в сугробе. До весны… «Ванька-подснежник проклюнулся». Или когда собаки бродячие раскопают…

Собственно говоря, кравчий втягивает меня в эти дела и столь много откровенничает, именно потому, что видит во мне «скоро постижного». Что я «ловок», смогу куда-то пробраться, какую-то тайную гадость сделать, в маскараде сыграть… — имеет примеры. При этом — с ним самим публично напрямую не связан. Пришлый, «прыщ». Со стороны наши отношения выглядят скорее враждебными: то ли — он меня за ворота пинками гнал, то ли — на дыбу подвесил и расспрос вёл. Ещё,

поди, и побег навесят.

Все эти вариации чётко срабатывают при условии моей смерти. Что и будет гарантированно исполнено, как только я своё отработаю. Отработанный двуногий материал… Демьян — ещё один «оптимизатор». Совсем как я: сообразил найти ненужному мусору полезное применение по его — мусору — свойству: «ловок».

Ольбег… Или уже прирезали, или прирежут. Это вообще от меня не зависит. Ещё могут мальчишке урезать язык, кастрировать, продать гречникам. Но вряд ли — долго, трудоёмко, шумно. Проще — просто под лёд. Река-то вон, рядом.

Аким… Если мой труп… охо-хо… быстро найдут и опознают, то обвинения в поддержке вора-изменника… и колдуна нечестивого… могут быть сняты. А может — и нет. Если не найдут — взыщут по полной. Сказано же: родителям «неправильного» дитяти — «от соседей неприязни и от властей — многие укоризны».

По совокупности? — Интегральный уелбантуренный факеншит. Как генеральские погоны — без просветов.

Разница между сидением в порубе и подвесе на дыбе — в степени болезненности в плечах. А так-то… «куда не кинь…». Мда… везде анус.

«Попаданец — в попе танец»… Я это уже говорил? Хотя и по другому поводу. Но — сходно. Сходно по ощущениям: очень больно. Рёбра… сломали, что ли? — дышать только верхушками.

Продумать своё поведение, сделать «домашние заготовки» — не могу. Слишком много неизвестных. Остаётся уточнить собственные критерии и ценности. В остальном… — экспромты.

Строим иерархию целей.

«Важней казаку добрый конь Чтоб степь под копытами пела…».

Насчёт коня — обойдусь. Для меня важней моя жизнь. Её надо сохранить. Это — высший приоритет.

Второе…? — Забавно. Второе — Аким. Аким это — «шапка», вотчина, наработки, система… Мои люди. «Тысячи всякой сволочи». Если я остаюсь в живых, то и Аким нужен мне живой и в статусе.

Остальные… как получится. Конкретный «мой человек»… Ивашка с Николашкой… жаль, но — по обстоятельствам. Из чего, кстати, следует, что если Ольбега… Я-то — отомщу. Как пить дать. Но — потом. Если смогу.

Деньги… это вообще… Выкуп там, отступные… если бы помогло, если бы Демьяну можно было бы верить… Не тема: он захочет «всё и сразу». С последующей неизбежной зачисткой. Какие-то мои инновушки? А оно всё ему — ни в… А Красной Армии тут нет.

Типаж интеллектуально знаком: «гоблины 90-х». Умеют отнимать и делить. Из прочего…? — Из «сделать» — гадость, из «организовать» — убийство.

Этот ребёнок, Судислав Бонятович… Не тема: его именно для того и делали, называли, растят. Понимая и принимая вытекающие из этого риски и возможные последствия. Волчат давят не за их вины, а за то, что волки.

Вопросы — к Боняте, на мне греха нет. Дитя невинное, безгрешное… Верю. Но сказано же: «истреблю по четвёртое колено». За грехи отцов. Или, в данном случае — отчима.