Прыжки по лужам
Шрифт:
Это чувствовалось, как начало чего-то невероятного.
Глава 6
Я довольно быстро изучила как работает ум Колтона и должна была все время следить за нашим разговором, если хотела, чтобы общение прошло успешно.
Эти небольшие вещи заставили меня задаться вопросом, как я могу помочь ему взаимодействовать с другими ребятами за обеденным столом, помимо его основной группы.
Они все, казалось, знали, как разговаривать с
Ну, кроме Мариссы, которая говорила настолько быстро, что думаю, Колтон обычно блокировался от нее, будто она была фоновым шумом или гулом в его мозгу. Тем более что она никогда не задавала никаких вопросов.
Это стало миссией всей моей жизни: облегчить ему жизнь, насколько это было возможно.
Может быть, мне следовало задуматься о том, как это будет сложно, но в тот момент я себе даже не представляла насколько сложно.
Он, казалось, привыкал к нашей новой рутине, в которой я забирала и подвозила его каждый день.
Каждый раз, когда я останавливалась около его дома, я мысленно обращалась к нему, чтобы он пригласил меня войти внутрь. Позвал меня наверх. Но он этого никогда не делал.
Пару недель спустя, после одного из его ОСНОВНЫХ занятий по дороге домой, он как обычно сидел в своей отстраненной тишине, к которой я уже стала привыкать.
Я спросила, как прошло его занятие, и вместо ответа он громко выпалил:
– Лили, могу ли я попросить тебя дать мне свой номер телефона, чтобы я мог позвонить тебе сегодня вечером?
Да, я была также потрясена, как и вы. Поверьте.
Я сказала:
– Конечно.
– Затем очень твердо.
– Да.
Я улыбнулась, и он, на самом деле, выглядел менее напряженным после того, как я ответила.
– Наше домашнее задание - начать общаться. Мне было бы удобнее всего сделать это с тобой, если ты не возражаешь, - его глаза по-прежнему смотрят вперед. В голосе слышится напряжение и скованность.
Я сказала единственное, что пришло в голову:
– Ты можешь делать со мной что угодно, Колтон.
Поверьте мне, он не понял намека, но мои щеки адски горели.
Он тихо поблагодарил меня и попрощался, когда вышел из автомобиля, заявив, что позвонит мне в восемь часов.
Я была очень рада. Даже сказала бы, пребывала в восторге.
Девчачьи визги застряли в моем горле, когда я бросилась в свою спальню и попыталась сосредоточиться на чем-то ином, кроме его предстоящего телефонного звонка, но это было бесполезно.
В течение двух часов, я довольно часто поглядывала на телефон, интересуясь, вдруг спутник АТ&Т* (*оператор сотовой связи, подразделение компании AT&T Inc. Штаб-квартира — в Атланте, штат Джорджия, США. Компания является самым крупным оператором в США и Пуэрто-Рико с более чем 61 млн абонентов.) на самом деле накрылся медным тазом или вдруг в моей спальне появилась мертвая зона, которая мешала мне получить телефонный звонок.
Оказалось, все было совсем
Колтону необходимо было закончить свои вечерние дела, перед тем как позвонить мне. В тот вечер любое подобие нормальной жизни препятствовало его выходу из зоны комфорта.
Но он позвонил.
Ровно в восемь часов.
И после первоначального неловкого начала и ощущения, как будто я упаду в обморок от недостатка кислорода, у нас состоялся хороший разговор.
В ту ночь я поняла, что он простой семнадцатилетний парень, у которого случайно обнаружилась высокая работоспособность, и он просто хотел выглядеть обычным парнем.
Он слепо доверился мне в стремлении стать его другом, и я старалась стать его лучшим другом.
Но я в него влюбилась и влюбилась довольно быстро.
Осознание этого заставило мое сердце сжаться и вызвало чувство нервозности, которое глубоко поселилось в моей душе.
Все свелось к простой истине - я могу делать все, чтобы узнать о нем и его потребностях, но для него это было бы невозможным?
Ничто в моей жизни до этого момента не было так близко к тому, чтобы быть настолько запутанным, как именно такой сценарий.
Это случилось слишком быстро, но все же этому предшествовало семь лет прежде, чем это произошло.
Он всегда был рядом, независимо от того, позволяла ли я себе думать о нем.
Я же всегда была в глубине его сознания, несмотря на то, говорил он мне это или нет.
В тот вечер мы говорили о музыке, и я поняла, что, в принципе, у нас одинаковый вкус, кроме того, что ему очень нравился классический жанр, в котором я с трудом разбиралась, при изучении некоторых моментов. Там были некоторые вещи, которые мой мозг просто не воспринимал.
Колтон немного говорил о фильмах, но мне казалось, что он был в этом не очень заинтересован.
Ему нравилась архитектура, и конечно, он любил искусство.
Я упомянула, что иду в музей, и он едва среагировал на это, так что я изменила свой подход, сказав, что мне бы хотелось провести с ним день в музее.
Это была хитрость, и я сделала мысленные заметки, разговаривать с ним без излишеств, а прямым текстом.
Но я обещала не заставлять его делать то, чего он не захочет. Я надеялась, что он скажет «нет», если ему это понадобится.
Для меня было бы трудно привыкнуть к тому, чтобы находится в состоянии, в котором люди могли бы читать меня по интонации в голосе или выражению на моем лице.
Для него это было совершенно чуждо.
Но это стоило того темпа, который я себе задала, зная, что я попаду в эти неизведанные земли, как и он.
В тот момент мы были почти на равных, что было очень страшно, но в тоже время забавно.
Я могла учиться вместе с ним. Я могла узнавать его.
Я знала, что не имело значения, что говорили обо мне другие люди, если я собиралась поддерживать Колтона в его стремлениях.