Прыжок через пропасть
Шрифт:
Карл задумался на минуту.
— Странная ситуация. Мне совершенно неизвестно, какие солдаты королевской армии могли сопровождать бодричей и куда. Дядюшка Бернар, ты ничего не слышал об этом?
— Нет, Карл, но узнаю сегодня же. Пусть и шевалье дю Ратье подключит своих людей. Не волнуйтесь, Трюгвассен, мы найдем вашего сына и малолетнего Олафа. Сделать это стоит быстрее потому, что у меня есть дополнительные сведения об охотниках за этими мальчиками.
— Охотники за мальчиками? — в один голос воскликнули король и ярл.
— Да, Ваше Величество. Вчера в Хаммабурге высадился небольшой отряд данов под командованием младшего из братьев Ксарлууп, который наводит
Райнульд побледнел и не мог выговорить ни слова. Более того, даже сидя на скамье, он заметно пошатнулся, словно готов был упасть.
— Вы нехорошо себя чувствуете? — спросил Бернар.
— Было бы ужасно, попади Олаф в руки данов. Готфрид и так ищет варианты сместить с трона династию Трюгвассенов, чтобы посадить вместо нее какого-нибудь послушного себе ярла… Тогда мальчики погибли бы…
— Минутку! — воскликнул вдруг Карл. — Я вспомнил! Вас, уважаемый ярл, ввели в заблуждение. Да-да! Я видел только час назад на дороге волхва Ставра. Его ни с кем невозможно спутать из-за роста. И жеребец у него очень высокий. Мальчики еще в Хаммабурге, это несомненно! И мы найдем их.
— А если их раньше найдут даны… — сказал Бернар.
— Тогда мы их просто отобьем! Дядюшка! Немедленно отправь вестового в порт с запрещением выхода любого корабля или лодки из города. Предупреди всю стражу- Особенно это должно касаться кораблей датских… И в данном случае меня очень мало волнует возможное возмущение моего царственного брата Готфрида!
— Я сделаю, — согласился монсеньор Бернар.
— Ваше Величество, простите, что прерываю ваш разговор, понимая, насколько он важен, — тихо сказал граф Оливье, — но рыцари готовы, герольд просит меня дать команду.
— Да-да… — согласился Карл и положил руку ярлу на плечо, которое достигало бровей короля. — Трюгвассен, мы с дядей приложим все силы, чтобы помочь вам. Я обещаю это твердо. А сейчас, простите, начинается турнир, и я предлагаю вам понаблюдать за схватками.
— Благодарю вас, Ваше Величество, — печально ответил ярл и опустил голову, понимая, что чужое горе редко воспринимается так же остро, как свое.
Граф Оливье даже встал, чтобы подчеркнуть торжественность момента.
Обе партии зачинщиков выстроились одна против другой на противоположных концах ристалища. Били копытами и рвались вперед сильные кони, нервно шевелились наконечники копий, развевались по ветру значки и вымпелы. Сами всадники сидели в седлах еще прямо, ожидая сигнала. Волнение нарастало. Даже шумные берфруа ощутили это волнение и стихли, затаив дыхание.
Граф взмахнул жезлом. Герольд повторил жест. Запел сигнальный рожок. Окончание звука является началом схваток!
— Начали! — выдохнул Карл.
Кони понеслись вперед стремительно, мощно набирая скорость. При проведении меле не было ощущения такой значимости, какое подступило сейчас.
Первая схватка произошла прямо против королевской ложи, и король отлично видел, как в разные стороны полетели щепки и куски кожи от щитов. Но ни один из рыцарей не вылетел из седла. При этом, главная надежда красных — герцог Анжуйский, даже не пригнулся до конца, принимая удар своего противника — эделинга Кнесслера, и не выбросил руку до полного разгиба, нанося удар сам. Карл отлично знал благородный нрав рыжебородого Жофруа. Многоопытный поединщик уже
Проехав до конца ристалища, рыцари развернули коней и замерли в ожидании нового сигнала. Теперь уже не требовалось руководство маршала, и герольд подал сигнал сам. Две сильные и прекрасные волны снова понеслись навстречу друг другу и столкнулись. На сей раз Жофруа, опасаясь, очевидно, унизить Кнесслера пренебрежением, ударил всерьез в самый центр щита. Эделинг от такого удара словно в воздухе на копье завис, тогда как его лошадь стремительно умчалась вперед. И после падения Кнеселер не смог уже встать без посторонней помощи. Герцог Анжуйский не зря считался лучшим копейщиком королевства, что доказал всем еще раз. И при этом умудрился победить так, чтобы не нанести своему противнику, которого уважал, серьезных увечий.
Одновременно с герцогом барон Борк выбил из седла своего мощного противника, пожелавшего выступать инкогнито. Карл знал уже, что это не Годослав, а Борк очень надеялся, что сумел победить князя бодричей и рассчитаться за поражения, нанесенные ему воеводой Дражко. Согласно правилам турнира, теперь инкогнито обязан был снять шлем и представиться победителю. Дело происходило прямо под королевской ложей, и Карл видел, как вытянулось лицо баварца, когда он услышал имя рыцаря, которого выбил из седла. Тем не менее Борк протянул руку и помог противнику встать, отправляя его в ресе.
Третьим в ресе отправился противник князя Бравлина. Копье славянина пробило щит франка и нанесло серьезную рану в плечо. Выбыл из борьбы и еще один франк, которому эделинг Аббио попал наконечником в шлем. Рыцарь остался в седле, но уронил копье и так вцепился в шею лошади, что стало понятно — выйти на третью, завершающую схватку он не сможет. Раненому помогли покинуть седло турнирные стражники, и они же отвели его под руки до ресе, где оруженосец уже поставил спешно принесенную скамью.
Таким образом, каждая из команд зачинщиков потеряла по два участника и обрела по два победителя. И на последнюю схватку выехал со своим противником-франком только сарацин Салах ад-Харум. Франкский рыцарь имел преимущество в собственной массе и в силе своего коня. Конь же Салаха был легок на ногу, быстр, однако не обладал мощностью, которая приобретается при разбеге и плюсуется к удару копья. Но у сарацина было преимущество в росте и длине рук, следовательно, он успевал достать противника на какое-то мгновение раньше, что при хорошо нацеленном ударе тоже могло бы ему помочь. Рыцари сшиблись все в той же точке, что и раньше. Удар франка был сильнее, сарацин слегка покачнулся, но выдержал, выпрямился, и опять оба остались в седле [50] .
50
Полтора века спустя считалось самым почетным сломать копье о щит рыцаря-противника. Копья к тому времени стали значительно длиннее, совершенно изменилась техника удара. Почти не имела значения бьющая рука, поскольку копье закреплялось жестко, иногда только к дос-пеху, иногда к доспеху и к перчатке, иногда даже к седлу. Доспех, сбруя и копье порой напоминали монолит. Рыцарю оставалось только одно — удачно копье направлять. Удары же копьем с помощью силы руки совершенно вышли из употребления, потому что они могли только повредить ставший к тому времени очень мощным доспех, но не выбить противника из седла. Турниры проиграли в искусстве и в зрелищности перед более ранними.