Прыжок над пропастью
Шрифт:
– Он записан в блокноте на кухне, – сказала мать Веры. – Сейчас принесу.
Через пять минут Оливер Кэбот вывел свой синий «джип-чероки» из ворот поместья «Литл-Скейнз». Странно быть здесь, странно разговаривать с матерью Веры: мать и дочь похожи, но вместе с тем такие разные! Должно быть, в молодости ее мать была очень красивой; у нее стройная фигура, как у Веры, и маленький прямой носик, но она совсем не похожа на дочь – и разговаривает совсем иначе.
Проехав несколько сот метров по аллее, он свернул вбок и сверился
Больница? Вера, милая моя, неужели состояние ухудшилось за одну ночь?
На все вопросы о профиле больницы мать Веры отвечала уклончиво. Название ничего ему не говорило, но в Великобритании множество неизвестных ему больниц. Сильно ли ухудшилось состояние Веры?
Он позвонил в справочное бюро и узнал телефон клиники «Роща». Потом набрал номер справочной.
– Я хотел бы побеседовать с Верой Рансом.
– Секундочку. – После короткой паузы сотрудница справочной вежливо, но холодно ответила: – Извините, ей нельзя разговаривать по телефону. Могу соединить вас с сестринским постом ее отделения.
– Простите за глупый вопрос, но какой профиль у вашей больницы?
– Какой… профиль?!
– Да.
– У нас частное лечебное учреждение закрытого типа, – раздраженно ответила сотрудница справочной.
– Закрытого типа?!
– Да, для психически больных.
Оливер повесил трубку.
Психиатрическая больница?!
Вера жаловалась ему: иногда она не помнит, что с ней происходит. Провалы в памяти. Неужели на сей раз приступ оказался настолько серьезным? Настолько, что ее муж и лечащий врач решили изолировать ее от общества?
Оливер закрыл атлас и завел мотор. По его подсчетам, чтобы добраться туда, потребуется часа полтора. Он позвонил секретарше и попросил навести подробные справки о клинике «Роща», а также постараться выяснить, почему туда поместили Веру Рансом.
Секретарша перезвонила через сорок минут.
– Доктор Кэбот, ее поместили в частную психиатрическую лечебницу на принудительное лечение в соответствии с положениями Акта о психическом состоянии. Срок принудительного помещения составляет двадцать восемь дней.
86
Десять минут шестого. В час пик на то, чтобы доехать до больницы, понадобится полчаса, не меньше. Потом, когда он доберется до палаты, ему нужно еще полчаса побыть с Верой – необходимо, чтобы в ее палате у него было достаточно времени для последней замены. Сегодня, по его подсчетам, у нее заканчивается запас капсул «Молу-Орелан», и завтра ей начнут давать капсулы из нового контейнера. Тогда жизнь станет легче.
Какого черта он позволил какому-то сержанту уголовного розыска Ансону явиться к нему на квартиру для беседы?
Спускаясь на подземную автостоянку на Кавендиш-сквер, Росс вспоминал голос полицейского по телефону и пытался определить его характер. Видимо, педант – говорит не спеша, выговор правильный и вежливый, не выдающий ни капельки эмоций. Только служебный долг. Голос любителя докапываться
Россу голос сержанта не очень понравился; ему не понравилось то, что он не в состоянии его разгадать. Интересно, что уже известно полицейскому – или что он подозревает.
После того как он во вторник выкинул Кейвена из своего кабинета, крысеныш наверняка тут же кинулся в полицию. Отлично! Кейвену ничего не известно о его договоренности с Ронни Милуордом. То, что он нанял частного сыщика следить за женой, не преступление, а если Кейвен в ходе слежки и нарушил законы – что ж, его проблема.
Росс вдруг подумал: наверное, он зря сорвался на Милуорда. Кейвен – всего-навсего вонючий хорек. Ронни же Милуорд – совершенно другое дело. Пусть по телефону он уверял Росса, что ради его двадцати пяти тысяч он даже из постели не вылезет. Если Ронни поймет, что можно не возвращать денежки, сделав один-два звонка и сдав Росса Рансома полиции, воспользуется ли он такой возможностью?
Всегда ли жена Цезаря вне подозрений?
Вместе с тем Милуорд не дурак. Наверняка помнит, что у Росса имеются фотографии, на которых запечатлен процесс его перевоплощения, сделанные до и после пластической операции. Не настолько он глуп, чтобы рисковать свободой ради каких-то жалких двадцати пяти тысяч.
Росс толкнул дверь стоянки второго уровня и широко зашагал по освещенному проходу мимо припаркованных машин. В ноздри ударил знакомый запах теплого машинного масла, бензина, резины и пыли. «Астон-мартин» стоял на обычном месте, под своим номером, между спортивным «ягуаром» и маленьким «мерседесом»-универсалом. Остановившись у машины, он полез в карман за ключами.
Неподалеку в тишине тикал и гудел разогреваемый мотор. Росс нажал на кнопку, и индикаторы на приборной панели «астон-мартина» ожили и осветили янтарным светом стены и пол салона. Центральный замок щелкнул и открылся, и тут из темноты неожиданно появилась фигура.
Росс вздрогнул. Неужели все-таки Ронни Милуорд?
Он узнал голос прежде, чем разглядел лицо, и сразу успокоился.
– Добрый вечер, мистер Рансом. Собираетесь навестить жену? Кажется, уже третий раз за сегодняшний день.
Мягкий ирландский акцент. Короткая стрижка, щуплая фигурка, бледное личико состарившейся рок-звезды.
– Вы что, за мной следите?
Частный сыщик пожал плечами:
– Должно быть, вы ужасно ее любите.
– Мне нечего вам сказать, поэтому уйдите с дороги. Вы мне мешаете.
– Мистер Рансом, нам с вами нужно поговорить.
– Вам, возможно, и нужно, мне – нет. Кстати, мне только что звонили из полиции. Хотят меня допросить. Интересно, почему? – Росс посмотрел на человечка. – Что вы им наплели?
– Я ничего им не сказал. Именно поэтому я здесь.
– Вот как? Значит, они просто психи?
Обойдя сыщика, Росс открыл дверцу машины. В салоне зажегся свет; в спертом воздухе запахло дорогой кожей.
– Мистер Рансом, вам придется поверить мне на слово. Я ни слова не сказал полицейским.