Прыжок самурая
Шрифт:
Павел постучался, открыл ее сам Дервиш.
– Я без предупреждения, – с порога начал Павел. – Так сложились обстоятельства. Ли…
– Проходи, поговорим в доме, – оборвал Дервиш Павла на полуслове.
Они прошли в комнату, резидент кивнул на стул, сам сел на диван и с раздражением произнес:
– Не узнаю тебя, Павел, контрразведка на хвосте висит, а тебе наплевать на конспирацию!
– Я проверялся. Но тут такое дело… Ли назначил срочную явку… – замялся Павел.
– В первый раз, что ли? Тебя учить надо?
– Не в этом дело…
– А в чем?
– Я чуть не прозевал встречу, – признался Павел.
– Послушай, я тебя не пойму,
– В общем, я ее сам провел, без подстраховки. Но все прошло нормально. – Павел пустился в объяснения.
Не дослушав его до конца, Дервиш взял пакет и ушел с ним в кладовку. Двадцать минут, которые ушли на расшифровку, Павел не знал, куда себя деть. Он брался за газеты, но чтение не шло.
Когда Дервиш возвратился, на его лице играла улыбка. Павел понял, что сообщение было очень важным.
В тот же день в Москву ушла радиограмма.
«Дервиш – Центру
№ 4177
10. 11. 1941 г.
В наше распоряжение 9 ноября поступила заслуживающая серьезного оперативного внимания информация, касающаяся возможных изменений в боевом плане командования Квантунской армии. Источник информации – агент Ли.
Накануне, 8 ноября, начальник штаба армии генерал Есимото провел закрытое совещание, на котором присутствовал строго ограниченный круг лиц. Из беседы с одним из них, заместителем начальника 3-го отдела полковником Седиро, Ли удалось выяснить, что на совещании обсуждался вопрос о корректировке плана „Кантокуэн“. Перед группой офицеров оперативного отдела Есимото поставил задачу в недельный срок подготовить расчет сил, связанный с изменением направления главных ударов по частям Красной армии.
О возможном начале боевых действий японской военщины в ближайшее время могут свидетельствовать и материалы, добытые другими агентами – Саем и Леоном. По их данным, в начале ноября по указанию штаба на военно-морской базе о. Итуруп начато развертывание крупной авианесущей группировки. По неподтвержденной информации, к 25 ноября там планируется сосредоточить эскадру в составе трех крейсеров, двух линейных кораблей, девяти эскадренных миноносцев и шести авианосцев, на которых будет размещено свыше трехсот самолетов. Время и место начала боевых действий японским командованием держится в строжайшем секрете.
Из анализа представленных материалов усматривается, что объектами нападения авианесущей группировки могут стать американские и британские части, дислоцирующие в Сингапуре, Гонконге и на Гавайских островах. В частности, в одной из бесед Ли с высокопоставленным офицером штаба при обсуждении ситуации на Тихом океане было заявлено: „В ближайшее время курортная жизнь американцев на островах закончится настоящим адом“.
По информации агента Леона, полученной в жандармском управлении, целью военной экспедиции японской эскадры может явиться выход в Сиамский пролив, перехват морских коммуникаций, используемых американцами и англичанами, и оккупация нефтепромыслов на о. Борнео и в Малайе. Для перепроверки и получения дополнительной информации мною задействованы агенты Чен и Тур.
В связи с провалом радиста Федорова, который погиб при попытке захвата японцами, перехожу на резервный канал и запасной код».
На эту информацию Центр отреагировал немедленно и тут же направил ответную радиограмму.
«Центр – Дервишу
Данные об изменениях в плане „Кантокуэн“ и маневрах военно-морской группировки
Наряду с этим прошу вас всесторонне проанализировать причины провала Федорова и разведгруппы в Хулиане. С учетом ранее поступивших от вас оперативных данных усматривается, что в резидентуре действует агент японской или, возможно, белогвардейской контрразведки. В связи с этим примите исчерпывающие меры по его выявлению и нейтрализации. Особое внимание уделите обеспечению безопасной работы Гордеева. Поставленные перед ним и вами задачи должны быть безусловно выполнены. Работу на резервном канале санкционирую».
Глава 10
Ни веселый хоровод снежинок, кружившихся за окном, ни фантастические узоры, нарисованные морозом на окне, не могли отвлечь Павла Фитина от мрачных мыслей. Печальными глазами он смотрел перед собой, и пальцы его невольно сжимались в кулаки. Огромные окна соседних зданий зияли мрачной пустотой. За ними, в глубине, угадывались пулеметные гнезда. Напротив, в сквере у Политехнического музея, притаилась зенитная батарея. Над Кремлем гигантскими серыми тушами висели аэростаты. Москва ощетинилась стволами зенитных орудий, выставила противотанковые «ежи» из железнодорожных рельсов, опутанных колючей проволокой. Одно обнадеживало – по стылым пустынным улицам медленно двигалась длинная серо-белая вереница грузовиков, в кузовах которых сидели одетые в тулупы бойцы-сибиряки. Прямо с колес – с Казанского вокзала свежее пополнение направлялось на фронт, чтобы поддержать сильно поредевшие, измотанные в боях части. Описав петлю по площади Дзержинского, колонна скрылась из виду, держа путь на запад. Там, всего в двух десятках километров от центра Москвы, гитлеровские войска предпринимали недюжинные усилия, чтобы прорваться к столице.
Но не об это сейчас думал Фитин. Мысленно он находился в Америке. И в Вашингтоне, и в Нью-Йорке советские разведчики делали все возможное и невозможное, выполняя поставленную Вождем задачу – сковать действия японцев, не допустить их нападения на восточные границы Родины. От результата этой работы зависело многое, в том числе и жизнь самого Фитина.
Начатая меньше месяца назад одна из самых секретных операций управления разведки находилась на грани провала. Группа Дервиша совершила, казалось, невозможное: добыла важнейшие сведения о планах японского командования, а дальше дело катастрофически застопорилось. Ведущий нелегал НКВД в США Грин – Ицхак Ахмеров дважды безуспешно пытался подвести к обсуждению этой информации Гарри Гопкинса, советника президента США, но тот каждый раз уходил в сторону от разговора. Заверения Ахмерова о том, что его личные отношения с Гопкинсом дают надежду на положительный результат, служили слабым утешением. Нужен был конкретный и, самое главное, только положительный результат.
Время катастрофически убывало, и операция балансировала на грани фатального провала. Все возможные варианты ее активизации были уже проанализированы, но не один из них ни на шаг не приблизил к цели.
Фитин возвратился к столу и принялся заново перечитывать разведывательные донесения, надеясь, что за пропущенной ранее деталью, мелочью может всплыть неожиданное решение, способное радикально изменить ситуацию. Первой на глаза попалась та самая злополучная радиограмма Грина, в которую его ткнул носом нарком.