Прыжок в Космос
Шрифт:
2. Греческая одиссея. Маэстро Протагор
Митя Бездельников очнулся от духоты и невыносимо яркого солнца и сразу почувствовал, как под драповым пиджаком его тело обливается липким неприятным потом. Вместо школьного потолка над головой простиралось лазурное средиземноморское небо, а вокруг стояли каменные здания со множеством колонн, украшенные разнообразными скульптурами. Люди, одетые в древнегреческие туники, неторопливо прохаживались по выложенным в траве дорожкам, непрерывно говорили и одобрительно похлопывали друг друга по плечам.
– Привет, меня зовут Кляка!
Митя ощутил,
– Ты кто?
– Я Кляка, – повторил человечек, – впрочем, обо мне достаточно. Займемся тобой. Слушай внимательно: ты в Афинах. Как, почему – это потом. Слыхал по истории: Древняя Греция и все такое?
– Про Грецию слыхал. – Митя вспомнил не слишком учтивые диалоги с историчкой и невольно поморщился.
– Ладно, название страны помнишь – и то хорошо. Здесь тебе предстоит, так сказать, летняя практика. Умрешь от удовольствия, ей-богу! Кстати о богах, их тут много.
– И все они живут на Олимпе, ссорятся, женятся, пьют, гуляют. Ненастоящие они… – начал было Митя, но Кляка схватил его за руку и подтянул к себе:
– Тсс, ты что! Гера – первая прослушница, все Зевсу доложит.
– Это вроде Меланьи Трамп, что ли? – улыбнулся Митя.
– Кто такая? – удивился Кляка. – Я всех богов знаю, а про такую не слыхал. Странно…
– Поживешь с мое – услышишь, – заверил его молодой собеседник.
Кляка посмотрел на Митю с нескрываемым уважением и продолжил:
– Мы с тобой сейчас стоим в главном атриуме риторской школы знаменитого на все Афины софиста Протагора. Вон он в темно-вишневой тунике. Кажется, чем-то недоволен. Пойдем-ка поближе.
– А моя драповая «туника» не насмешит народ? – Митя снял пиджак с мокрых до нитки плеч.
– Не переживай, нас с тобой никто не видит. Меня не видят – потому что это я, а тебя – потому что ты из другого времени. Понял?
Протагор теребил в руке небольшой пергамент. Его гневный речитатив, прерываемый его же веселым хохотом, сотрясал стены атриума. Молодые и не очень молодые будущие риторы затаив дыхание слушали Учителя. Кляка пристроился за их спинами и стал бубнить на ухо Мите синхронный перевод с греческого.
– Дети мои возлюбленные, – поставленный голос Протагора воистину поднимался до небес, – вы поглядите, что пишет этот пораженный стрелой высокомерия Эватл! Он сообщает мне, что не намерен, вы слышите, не намерен участвовать в судебных тяжбах и, как следствие, считает себя свободным от уплаты за учебу. Каков! Но на всякую птицу у ловца имеется силок, и вот какой. Я сам подаю на Эватла в суд! Он будет вынужден отдать мне долг. Как? Слушайте, дети мои.
Если выиграю я, он обязан будет заплатить мне по решению суда. Да, я подписал с ним договор о том, что если он проиграет первую судебную тяжбу, то освобождается от уплаты за учебу. Но тогда между нами не было суда! А при двух разноименных мнениях авторитет общественного постановления, как вы знаете, выше частного, и я, как частное лицо, в таком случае, – он расхохотался, – уступаю!
Вслед за ним захохотали ученики. Они подняли правые руки вверх и громко приветствовали мудрость Учителя.
– А если я проиграю и выиграет Эватл, он все равно обязан будет заплатить мне по нашему
Толпа вновь разразилась громогласным приветствием.
К Протагору подбежал юноша в короткой тунике и подал еще один папирус, свернутый в небольшую трубку и перевязанный потертым красным ремешком с печатью из голубой глины. Протагор сорвал печать и развернул свиток. Брови его поползли вверх, потом вниз. Стало заметно, что он огорчен и немного растерян прочитанным. Однако вскоре навык публичного человека, умеющего держать удар, возобладал над смятением чувств. Протагор выпрямился и, понимая, что от него ждут объяснений, заговорил:
– Этот псевдомудрец Эватл заявляет, что он не станет платить независимо от решения суда. Вы только послушайте, дети мои! – С этими словами Протагор еще раз театрально развернул полученный свиток и начал читать: «Почтенный Протагор, тебе нет нужды тратить время на тяжбу со мной. Прости, но денег от меня ты все равно не получишь. Если ты выиграешь суд, значит, я его проиграю и по нашему с тобой договору не буду тебе ничего должен. С одной стороны, мне, конечно, следует исполнить решение суда, но с другой стороны – нет. Ведь нашу с тобой мелкую тяжбу разбирает не досточтимый ареопаг, а присяжный дикастерий. Его решения для дел такого уровня, как наше, имеют исключительно рекомендательный характер. И о том тебе хорошо известно. Вот если я второй раз нарушу перед тобой свое обещание, тогда да. Но ты научил меня всему, что знаешь сам, и мне нет нужды тревожить твое внимание снова. А если я выиграю тяжбу, то решение суда позволит мне под любыми предлогами оттягивать оплату, которая определена нашим с тобой договором, что я и намерен делать. Не огорчайся, Учитель, я вынужден переиграть тебя, так как просто не имею суммы, необходимой тебе в уплату. И ты знаешь это. Прости, что поднял на тебя твое же оружие: у меня нет другого выхода. Почитающий тебя от Олимпа до берегов Стикса, Эватл».
Толпа учеников подавленно молчала. Протагор оглядел пределы атриума, улыбнулся и произнес:
– Что притихли, дети мои? Неужели вы решили, что ваш славный учитель побежден собственным учеником? Так слушайте! Сейчас я скажу важнейшую истину о человеке. Я вас учил, что каждая истина – это прикосновение к божественной бесконечности и первой истины среди прочих нет. Но истина, которую я хочу вам поведать, особенная. Вот она: «Человек есть мера всех вещей, и существующих, и несуществующих!» Именно так и рассудил я ответ Эватла. Все, чего он хотел от меня добиться, вся диалектика его ответа априори присутствует во мне, так как я есть мера всякому поступку в отношении себя. Вот и ответ: я благословляю его решение, оно отвечает моим интересам и моей философии!
В третий раз толпа дружно загудела и подняла вверх руки, приветствуя мудрость Учителя.
3. Осторожно: Дрон!
– Пойдем. – Кляка взял Митю за руку и вывел из атриума на узенькую афинскую улочку, где бродили стайки полуголых ребятишек и сидели редкие торговцы всякой мелочью.
– Кляка, объясни, зачем я здесь. – спросил Митя.
– Понимаешь… – Кляка набрал в рот побольше воздуха, важно надул щеки и произнес: – Как говаривал досточтимый Блез Паскаль: «Предмет математики настолько серьезен, что полезно не упускать случая сделать его немного занимательным». Вот так.