Прыжок в прожлое. Эксперимент раскрывает тайны древних эпох

Малина Ярослав

Элишка Каздова, археолог из Брно, попыталась повторить работы доисторических мастеров. Кое-что ей подсказали сами археологические находки. В комках красного красителя минералоги признали гематит, желтым красителем был ярозит. Их следы на валунчиках и мисообразных каменных подставках указывали на то, что краситель, несомненно, растирался в порошок. Продольно разломанная полая кость служила палитрой. Но дальнейший ход технологического процесса Кздовой пришлось искать гипотетическим путем. Порошок она смешала с водой так, чтобы густота возникшей пасты соответствовала оригиналу. Но даже столь удачно сохранившиеся древние изделия были бессильны подсказать, как надо наносить краски. Археологи полагают, что неолитические художники изготовляли кисти, например, из звериной шерсти. Однако брненская исследовательница

воспроизвела на керамическом черепке самые сложные рисунки, пользуясь лишь стеблем либо тонкой веточкой. Наряду с самым распространенным видом росписи — непосредственно по поверхности обожженного сосуда — она апробировала вторичную роспись по поверхности, предварительно выкрашенной в один цвет, и негативную орнаментацию, проводимую процарапыванием в сплошном красочном слое, так как до сих пор изготовляют некоторые виды крашеных пасхальных яиц.

Ни один из использованных технических приемов не требовал, по мнению Каздовой, особой сноровки. Реплики же поучались весьма схожими с оригиналом. И все-таки для полного совершенства чего-то недоставало. Орнаменты на репликах при механическом трении стирались, о разрушающем воздействии воды и говорить не приходится. Поэтому было высказано предположение, что доисторические художники применяли какую-то связующую мастику, либо добавляя ее непосредственно в красящую пасту, либо натирая ею завершенный рисунок. После серии опытов — в который уже раз? — удалось обнаружить прекрасные свойства смеси гематита с белком и ярозита с белком либо желтком. Краска с белком давала блеск, после засыхания не стиралась и могла — в известных пределах — противостоять воде. Те же качества придает желтой краске желток, сверх того, он делает ее более выразительной.

19. Музыка. Если озвучишь меня — погибнешь?

Когда Герберт Караян поднимает палочку перед восьмьюдесятью застывшими в напряженном внимании музыкантами или когда Хейфец перед тремя тысячами слушателей готовится извлечь из своего инструмента, словно волшебник, звуки, найденные каким-то Паганини, они, сами того не сознавая, являются прямыми и дальними наследниками человека в маске, который скрипел своим луком, пытаясь заколдовать стадо северных оленей (…) И сколько же попыток, поисков вслепую, успехов и неудач потребовалось для того, чтобы такая метаморфоза осуществилась! И вы, и я можем сегодня вечером проиграть грампластинку с записями музыки эпохи северных оленей или кремневых орудий и таким образом представить себе вплоть до наиновейших опытов непрерывное развитие искусства, которое на протяжении столетий лишь постоянно менялось, но никогда абсолютно не исчезало, а потому никогда не нужно было начинать с нуля.

Жак Шайе

Даже трагическая судьба доктора Роберта Балла, который умер, извлекая звуки из металлического рога эпохи бронзы, не отвратила археологов от попыток озвучить доисторические и древнейшие музыкальные инструменты. И поэтому из некоторых оригинальных инструментов после сотен, тысяч и даже десятков тысяч лет снова полились звуки. Пошли в дело и многочисленные реплики, копии этих инструментов. Но как удостовериться в том, что звуки, извлекаемые сегодня, хотя бы частично сходны с теми, которые слышали люди далекого прошлого? Признаться, нам кажется, что результаты экспериментальной археологии в этой области всегда будут проблематичными. Однако иного пути у нас пока нет.

Самыми древними из дошедших до нас музыкальных инструментов являются костяные дудки и флейты. Они обнаружены на многих позднепалеолитических стоянках, разбросанных по всей обитаемой тогда территории.

Извлекавшиеся из них звуки отражались от белых известковых массивов Павлоских холмов в Южной Моравии, разносились в окрестностях нынешних Петрншковиц. Один из таких инструментов, происходящий из пещеры Исталлоскё в Венгрии, изготовлен из бедренной кости пещерного медведя. У него два отверстия на передней и одно на задней стенке. Если на этом инструменте играть, как на поперечной флейте, то он издает тоны ля’’’, си бемоль’’’, си’’’ и ми’’’.

Недавно археологи обнаружили на берегу Десны у Черникова целый комлект костяных музыкальных инструментов, которые позволяли 20

сысяч лет назад составить весьма приличный оркестр. Шесть музыкантов могли выбирать себе по вкусу свирель или сиринкс (флейту Пана), ксилофон из двух нижних челюстей мамонта или барабан из куска черепа, литавры из лопаточной и тазовой костей с палочкой из клыка мамонта или погремушку из нескольких костяных пластиночек. Вместе с ними в концерте мог бы принять участие исполнитель на ударных из Мезина на Украине, которому набор украшенных резьбой костей позволял, ударяя палочкой, воспроизводить шеститоновую гамму. Наконец, чтобы наше представление о палеолитическом оркестре было полным, вспомним давно известную фреску во французской пещере Трех Братьев (Tois Freres): охотник, облаченный в звериную шкуру, играет на некоем подобии музыкального лука, напоминающего инструменты, которыми до сих пор пользуются некоторые африканские племена.

Флейты Пана (состоящие из нескольких трубок разной длины) существуют уже от позднего палеолита, но сохранились лишь в нескольких экземплярах. Свирели, датируемые V столетием до н. э., имеют от четырех до семи стволов. А насчитывающий три тысячелетия артефакт из Польши, найденный в захоронении пожилого мужчины, состоит из девяти трубок, который издают звуки до’’’, ре’’’, ми’’’, соль’’’, ля’’’, до’’’, ре’’’, ми’’’, соль’’’. Это двухоктавная пентатоническая гамма, и, если она в качестве музыкальной формации реализована сознательно, ее существование в доисторической Польше производит поразительное впечатление. В Мальхэльм-Тари в графстве Йоркшир английские археологи обнаружили блок-флейту, датируемую последними столетиями перед сменой летосчисления. Им удалось извлечь из инструмента тоны до’’’, до диез’’’ и фа’’’.

Самая старая окарина, относящаяся еще к классу дудок, родом из Австрии и сработана в конце третьего тысячелетия но н. э. У нее единственное отверстие для вдувания и характерная овальная камера-резонатор. Она воспроизводит ля’, си бемоль’, си’, до’.

У этих и подобных инструментов потенциальный звуковой диапазон, к счастью, ограничен. Поэтому на основе экспериментов мы можем с известной степенью правдоподобия сказать, что именно в эти звуки либо в некоторые из них вслушивался человек в доисторические времена.

Следующие группу духовых инструментов составляют рожки и трубы различных видов. Исследователи в принципе единодушны в том, что прообразом для музыкальных рожков служили рога зверей, а прообразом музыкальных труб — трубчатые кости.

Вероятно, самыми известными из этих инструментов являются луры эпохи поздней бронзы.

Они изготовлены из бронзы, длина их от одного до двух метров. Обычно они парные, причем одинакового размера, но изогнуты в противоположные стороны. Оба инструмента настроены в одной и той же тональности, и одновременная игра на двух лурах либо вела к гетерофонии («разнозвучие»), либо вызывала случайную гармонию (созвучие). Первые эксперименты с лурами проводил создатель трехвековой археологической периодизации Кристиан Юргенсен Томсен. Новейшие исследования, проведенные в Дании, показали, что из большинства луров можно извлекать от семи до девяти тонов, и, по всей вероятности, это соответствует возможностям музыкантов бронзового века. Профессиональные трубачи, используя всевозможные трюки, извлекали даже шестнадцать тонов. Мундштуки на лурах бывают самыми различными и мало удобными для музицирования. Равным образом и недостатки в обработке внутренних частей инструментов заставляют высказать мнение об относительном безразличии древних музыкантов к чистоте музыкального выражения — мы судим об этом, разумеется, с современной точки зрения.

Следующим музыкальным инструментом больших размеров является кельтский рог железного века, происходящий из Ардбрина в Ирландии. Его высота почти два с половиной метра. Он приблизительно до середины сужается как колокол, а затем принимает форму цилиндра, резко заканчивающегося без всякого мундштучного закругления. Инструмент озвучили, использовав простейший металлический мундштук, он издавал три тона: си бемоль, фа, си бемоль. Любопытно, что без мундштука экспериментатору удалось извлечь целых семь тонов. Звуки этого рога похожи как две капли воды на звуки, извлеченные из парного датского лура из Брудевельте.