Прыжок за мечтой
Шрифт:
Он усмехнулся.
— Воевал, — сказал, будто не придал этому значения, а в душе у него всё ликовало.
— Расскажи!
— Наташ, я бы с радостью рассказал, но… почему-то не хочу, — настроение радости неожиданно ушло, когда он вспомнил оторванную ногу в сапоге. — Да не надо тебе это…
— Ну, расскажи, — обидчиво протянула Наташа.
— Это военная тайна, — заговорческим шёпотом произнёс Костик и даже приложил палец к губам.
Наташа посмотрела на него серьёзно и кивнула головой.
— А Пашка так вообще много рассказывает.
— Это какой такой Пашка? — неожиданно в разговор вступила тётушка Нина, которая оказывается, чем-то занималась в огороде. — Топушков? Этот герой, да тока на словах. Он и самолёты по пьяни из нагана сбивал. Слушай его больше! Костя ты покушал?
— Да, тёть Нин, покушал. Спасибо. Я там сухпай из вещмешка выложил. В общий котёл что говорится.
Тётя Нина кивнула головой.
— Наташ, мамка как? Болеет?
Наташа погрустнела.
— Болеет. Не верит. Что отец пропал без вести. Ждёт.
— Пойдём-ка со мной. Давно ела?
Наташа пожала плечами.
— Дня три назад, наверно.
— Пошли.
Костик проводил их взглядом и продолжил сидеть на скамейке.
«Надо на завод идти проситься. Не смогу сидеть дома, пока все работают. На фронте люди гибнут. Я ранен, мне надо немного подлечиться. Чёрт побери эту войну! Я в хоккей играть хочу, а не воевать. И тем более работать на заводе! Я даже представить не могу, как они там работают на заводе. Смочь, наверное, смогу. Выдержу ли…»
— Костя иди в дом, не дай, господи, простудишься. А ты, Наташа, мамке передай, приду вечером, посмотрю.
Наташа кивнула и убежала с небольшим свёртком, прижатым к груди.
Тётушка присела рядом.
— Горемыки. Отец-то сгинул в начале войны. Без вести пропал. А какой-то доброхот слух пустил, что в плену он. Мамка её спину сорвала, работать не может, а тепереча и простыла окромя этого. Хорошо хоть картошку немного посадили, да не хватит им на зиму. Окромя Наташки, там ещё четверо, один другого меньше. Будем подкармливать. Наташка учится в школе и нянечкой с Нюркой в госпитале. Так и живём. На фронте то оно не легче, — вздохнула тётушка. — Пойдём в дом, а то вон чего-то тучки ползут, опять к дождю. Через недельку похолодает. Пойдём, пойдём.
День пролетел незаметно. Вроде ничего такого не делал, помог тётушке с тестом, с дровами, с печью. То подай, там подмогни, это поднеси. Оказывается и корова у них есть. Часть раненым отдают в госпиталь, а часть разбавляют с водой и употребляют сами. И вообще, Костик заметил, что люди намного дружнее, чем в его будущем, помогают друг другу по возможности.
Вечером за столом собрались не все. Нюра осталась на дежурство. Шура вместе с бригадой в поле.
— Вот так Константин и живём. Сегодня Нина дома, завтра бабуля твоя. Я завтра опять в день. Ты отдыхай, лечись, набирайся сил…
— Дед, может я всё-таки на завод или ещё куда? Не могу так сидеть.
— Как
— Нормально нога.
— Константин, ты есть человек военный. Твоя задача — залечить раны. Вот если не пройдёшь комиссию, тогда на завод, а пока сиди дома. Можешь дров нарубить, чурки неделю назад привёз, да вот руки не доходят никак. Токмо спину побереги, сильно урабатываться не надо. Поработал немного, отдохни. Ясно? Чего нос повесил? У тебя вся жизнь впереди. Побереги себя.
Костик решил, что как бы то ни было, а держать себя надо в форме. Уходил утром в огород и делал зарядку, колол дрова, приседал с чуркой на плечах. Бабушка или Тётушка Нина выйдут, посмотрят, покачают головой и уходят без слов.
Последнее время вообще появилась проблема, от которой избавиться оказалось невозможно. Сны! Отец, мама, друзья, тот родной мир будущего и хоккей. Накатывало так, что спать стало тяжело. Стоит закрыть глаза и на тебе. Сердце резко начинает болеть и давить и сон уходит. Память преподносит такие воспоминания, что из глаз непроизвольно текут слёзы. Как избавиться от этого — непонятно. На фронте такие сны были редкими, а сейчас каждую ночь.
Так и пролетел почти месяц. Костик прибыл на военную комиссию в госпиталь и отчего-то сильно волновался. Нюра находилась рядом и держала кулаки. Что она желала, он так и не понял.
В кабинете, куда его пригласили, сидели три медика в халатах и военный. Нога по-прежнему слушалась плохо, но Костику удалось пройти уверенно, отдать честь и представиться.
— Александров. Штрафник, — выговорил медленно военный. — Странная у тебя формулировка стоит, за что попал в штрафники. Объяснишь?
— Член Военного совета был не в духе, вот и получилось так, как получилось.
— Дерзить, значит, любишь? Ну-ну. Воевал ты хорошо. Ранение получил в бою. Так что смыл кровью. Вот только…
— Разрешите на фронт? — неожиданно перебил Костик.
Военный замолчал, откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на Костика.
— Что скажут медики?
— Я против, — сразу высказался сухонький старичок с бородкой клинышком. — Левая нога плохо повинуется, повреждён позвоночник. Тут инвалидность давать надо. Какой тут фронт.
— Я поддержу коллегу, — более молодой врач вынес свой вердикт.
Третий врач долго листал какие-то бумаги, посматривал на Костика. Но тоже высказался против, и предложил пройти комиссию позже, через месяц.
«Месяц? С ума сошли? Я не смогу сидеть на шее у родни целый месяц! И так чувствую себя дармоедом! Нет уж! Извини, подвинься!»
— Я не уйду отсюда, пока не подпишите бумаги на фронт! — неожиданно для всех решительно высказался Костик.
Военный усмехнулся и обратил внимание на врачей.
Врачи переглянулись между собой. Старичок улыбнулся.
— И куда тебя направить? Ты же бегать не можешь! Значит, первая пуля твоя!
— Да мне всё равно куда! Хоть обратно в похоронную команду!