Прыжок за мечтой
Шрифт:
— Головкин! На перевязку! — донеслось издалека.
А вот уже ближе что-то зашуршало, кто-то кашлянул.
— Погнали фрица, — прогудел голос. — Токмо наших скок ишо поляжет.
— Фриц уже не тот, конечно, но силён ещё, — ответил молодой голос. — Ничто. Разобьём супостата!
— Разобьём! — крикнул ещё один голос, звонкий и громкий.
— Чаво глотку дерёшь? Парня спужаешь? — одёрнул громкоголосого первый.
— Да что ему глухому? Он ни черта не слышит! — затараторил второй. — Я уже второй месяц валяюсь. Так он тут бревном лежит всё это время.
— Сам ты
— Ну не так выразился, — пошёл на попятную второй. — А услышит, так может подскочит, чтобы мне в морду дать! И вылечится!
— Тьфу! Трепло, ты Елизар! Как есть трепло! У вас на флоте все такие? — голос первого прозвучал с подковыркой.
— У нас на флоте, Антип Саныч, разные. А парню я только добра желаю. Вон как сестричка вокруг него вьётся. И то и сё, и рядом посидит, по голове погладит. Словно родственника или жениха.
— Елизар, хорошо, когда ты молчишь. Прямо душа радуется. Стоит тебе открыть рот и пространство вокруг переворачивается и хочется сделать тебе неприятную вещь, — послышался новый голос.
— Фима, дорогой мой человек. Я всегда был к тебе со всем уважением. Только скажи, какую такую вещь ты хочешь сделать?
Костик слушал их и наслаждался. И нисколько не бесило, что его назвали бревном. Не напрягал и бессмысленный разговор раненых. Сейчас он больше шёл на пользу. Здорово ощущать, что ты умеешь слышать. Вот ещё бы и видеть! Зрение обязательно должно вернуться! Обязательно должно! Без глаз совсем плохо. И Катю так и не нашёл! Только вряд ли Кате нужен безглазый…
Настроение упало до ноля.
«Они говорили «как бревно». А я не рук, ни ног не чувствую. Может меня обкромсали всего, вот потому я и бревно? Как проверить? То, что не чувствую конечности, ещё ничего не значит…или значит? И сказать ничего не могу. Я реально — бревно. Вот зачем меня закинуло сюда? Все попаданцы в книгах — настоящие попаданцы. Реально воюют, немцев штабелями укладывают, до Сталина доходят, прогрессируют. А я что? Жалкое подобие. Ни знаний, ни умений. Получается, что я даже меньше знаю, чем предки. Мобильника, гаджетов нет, компа нет, ничего нет из моего мира. Все развлечения, это танцы и разговоры. А теперь я и вообще ничего не могу. Бревно. Зачем я здесь? И как в таком состоянии жить?»
Огромное количество вопросов без ответов. Один в чужом мире, без поддержки родных. Хотя «родные» как раз есть в Новосибирске. Они хорошие, добрые, но они родные того Александрова. Знать бы для чего закинуло в это далёкое и тяжёлое прошлое? Что нужно сделать?..
— Мир не прост, сынок. У каждой ситуации, как минимум две стороны и два решения. Наполненный водой до половины стакан можно трактовать по-разному. Для кого-то он наполовину пуст, а для кого-то наполовину полон. И каждый выбирает свою сторону. Тяжело, трудно, но надо жить. Наперекор всему жить и нести добро. Можно много сделать и без глаз, без ног, без рук. Надо только иметь цель и упорство. И быть счастливым человеком. Твоё внутреннее состояние влияет на окружающий тебя мир. И ты в силах его изменить, закладывая добро в сердца людей. Убить себя — это предательство, самое лёгкое и глупое
Костик проснулся и долго лежал, пытаясь понять, он услышал эти слова во сне или наяву? Слишком они врезались в память и разбередили душу.
Попытка позвать медсестру сорвалась с губ чуть слышным шипением. Но Костик не останавливался и продолжал мучить себя новыми и новыми попытками.
— Он что-то пытается сказать! — над самым ухом раздался звонкий женский голос.
— Вижу, Верочка, вижу, — ответил мужской голос.
— Пришёл в себя? Когда можно будет его допросить? — вмешался ещё один мужской голос.
— Какой тут допросить? Не видите, что у него нет голоса.
— Мы и так уже две недели ждём. Время идёт. Нам надо срочно с ним поговорить!
— Извините, но тут я бессилен.
— Но что-то можно сделать?
— Сейчас всё зависит от него. Мы ничего сделать не можем.
— Плохо, доктор, плохо! На Лубянке бы он заговорил! Запел, как соловей!
— Ничем не могу помочь.
Воцарилась тишина, прерываемая сопением одного из персонажей.
Костик понял из разговора, что у него что-то хотят узнать люди из госбезопасности. Но кто он для них? Подозреваемый или свидетель? В палате тишина. Перевели в отдельную? Скорее всего. Слышно как сопит носом госбезопасник. Получается охрана круглосуточная?
«Отчего опять ко мне такое внимание? Куда опять влез? Не сбежать».
От ощущения немощи и беспомощности, Костик начал сжимать кулаки и заскрипел зубами. По телу пробежала боль и от кончиков пальцев по всей длине рук пробежала приятная волна покалывания. Пальцы, словно преодолевали невидимое препятствие, сжимались в кулак!
Руки! Работают!
Костик сжимал и разжимал пальцы, стиснув челюсти, и даже боль не могла остановить его, но…
«Ничего, ничего, скоро встану на ноги и зрение вернётся… А потом?»
Предательский вопрос внутреннего голоса остановил полёт фантазии на взлёте.
«Опять на фронт. Если не убьют, то буду играть в хоккей… Если смогу…»
Мрачные мысли снова затопили сознание. И в какой-то момент Костик остановил их поток и твёрдо решил для себя, что он будет играть в хоккей, несмотря ни на какие обстоятельства!
Родилась великая цель, к которой Костик решил идти, не обращая внимания на боль, страх, трудности. Сейчас, в эту самую минуту, для него исчезли непреодолимые препятствия. Он точно знал, чего хочет и что нужно для этого сделать!
Для Костика не существовало времени. Он подчинил всё главному — вернуть власть над своим телом. Восприятие окружающего на слух и восстановление!
Видимо, его потуги были замечены, и кто-то из медперсонала раз в день разминал его тело массажем.
В один из дней Костик переусердствовал со своими занятиями и запыхался. Задняя стенка гортани высохла, во рту образовалась клейкая слюна.
— Пить! — вырвалось у него хриплым, но различимым звуком.
— Держи! — сильная рука приподняла голову Костика вверх и губ коснулся край кружки с тёплой водой.