Прыжок

Коул Мартина

Маэв притянула Донну к себе.

— И он вернется, дорогая, я обещаю тебе. С какой радостью я бы лично отхлестала его по щекам, несмотря на то, что он такой огромный! Ввязался во все это… — Голос Маэв постепенно затих.

Папаша Брунос ударил себя кулаком в грудь.

— Если я буду нужен тебе, просто позвони, Донна. Я лично готов разобраться со всем, с чем ты можешь столкнуться. Это самое меньшее из того, что я могу сделать для тебя.

— Спасибо, папа.

Нуала налила себе еще узо и сказала:

— Почему ты не занимаешься бизнесом, Донна? Дела, как ничто иное,

смогут занять и отвлечь тебя. А потом, когда ты приедешь к Джорджио, это обеспечит вас темами для разговора. И он будет чувствовать себя намного лучше, зная, что ты присматриваешь за делами.

Маэв кивнула:

— Хоть раз в своей жизни, Нуала, ты не зря раскрыла свою болтливую пасть. Наконец-то оттуда вышло нечто разумное. После постоянных мыслей о той куче денег, какую мы затратили на твое образование, эта небольшая речь словно бальзам на мою бедную душу…

Тут все дружно рассмеялись. Это разрядило напряжение в комнате. Второй младший сын Бруносов — Стефан — улыбнулся Донне:

— Знаешь, у меня есть степень по бизнесу. И я очень хочу быть тебе полезным. Мы все хотим того же. Насколько я понимаю, строительный бизнес — самое лучшее из всего, к чему можно приложить усилия; этот бизнес можно поручить опытному менеджеру, и при этом ты сможешь поучиться у него. Что же касается перевозок, то тут Джорджио работает в партнерстве с Дэви Джексоном. Дэви будет заниматься этим делом, пока у тебя не появится возможность более активно подключиться. У него двадцать пять процентов акций компании, а ты же понимаешь, что означает контрольный пакет.

— Господи, Стефан, что ты съел на завтрак — отчет компании? Оставь девочку в покое! Есть еще масса времени, подождем, пока шок пройдет, — вступила в разговор Маэв.

Стефан упрямо покачал головой. Сняв свои очки в золотой оправе, начал протирать их столовой салфеткой.

— Я лишь хотел сказать, — продолжил он, — что там вращается много денег, мам. У нашего Джорджио много деловых интересов. Его бухгалтер — известное лицо в Сити. Не думаю, что это хорошая идея — надолго откладывать занятия бизнесом. Им и так не занимались почти девять месяцев. И чем скорее начнешь разбираться с делами, тем лучше. Джорджио может управлять делами и из тюрьмы, действуя через Донну.

— Я не знаю, смогу ли я, Стефан…

— Конечно, сможешь, Донна! Джорджио будет на седьмом небе, если увидит, что ты присматриваешь за делами и в его отсутствие, — решительно произнесла Нуала. — А мы поможем какими угодно способами.

— И когда он выиграет дело после подачи апелляции, все вернется в нормальное русло! — Голос Патрика был исполнен не вполне обоснованного энтузиазма.

— Я выпью за это. — Стефан поднял стакан молочно-белого узо. И все поддержали его тост.

— За возвращение Джорджио!

Донна подняла стакан с вином и усилием воли сдержала слезы. «У меня есть эти люди, они — моя семья. Мы вместе, а значит, все не так уж плохо».

— Восемнадцать лет? Грязные ублюдки! — Долли говорила тихо, но чувствовалось, что она потрясена. — Я услышала об этом в местных новостях. Чуть не рухнула в обморок, правда. А как это восприняла его мать?

Донна отхлебнула чаю из кружки.

—

По правде говоря, на удивление спокойно, Долли. Маэв — сильная. Сильнее, чем могут думать о ней люди. Папа Брунос воспринял все гораздо тяжелее, но этого и следовало ожидать. Джорджио был его гордостью, светом в окошке. Живым доказательством всего того, что могла предложить им страна, которая приняла их. Было несколько звонков с Родоса. Газеты донесли ему историю и туда. Ну, и пошли разговоры. Я чувствую, что от этого ему сейчас не по себе — стыдно.

Долли в сомнении покачала головой.

— Джорджио подставили, он сам так говорил. Как только мы докажем это, все опять пойдет прекрасно. Хочешь капельку шотландского виски в чай, дорогая? Ты такая бледная….

Она налила в чашку Донны изрядную порцию дешевого виски «Теско».

— Придется принять это на свою шею, девочка. Предстоят несколько тяжелых месяцев… Да, пока не забыла: Дэви Джексон звонил. Он заедет в воскресенье утром.

Донна пила теплый чай, и шотландское виски щипало ей язык.

— Что мне делать, Долли? — с отчаянием спросила она. — Не могу даже думать, что Джорджио в тюрьме: все мысли только о том времени, когда он вернется домой. Как они могли поверить Уилсону? Все же знают, кто он такой! Пусть в костюме, с вымытыми и подстриженными волосами он и выглядел респектабельным. А что он говорил про Джорджио? Что Джорджио якобы приказывал стрелять и убивать. Мол, он угрожал, что, если они сорвут это дело, он убьет их. Убийство, все про убийство! Но я знаю Джорджио: он и мухи не обидит. Боже Всемогущий, он плакал, когда мы хоронили старину Сэма. Он так любил эту собаку… — Голос у нее сорвался, и она судорожно сглотнула, ощущая подступившие слезы комом в горле.

— Уилсон спасал свою задницу, любимая. Полагаю, Лоутон провернул огромную работу, чтобы сократить ему срок согласно приговору. Когда-нибудь Уилсон получит свое. Никто не любит шестерок.

Донна улыбнулась сквозь слезы:

— Ты говоришь с таким знанием дела, Долли. Как записная тюремная штучка!

— Прожив долгие годы со своим стариком, я кое-чему выучилась. Например, мне знаком любой жаргон, милая. А теперь, когда он получил восемнадцать лет, это даже моим панталонам на смех. А как насчет того, чтобы приготовить тебе чудную ванну и положить туда немного ароматической соли? Пока ты будешь отмокать, я приготовлю легкий ужин. Скажем, омлет. Тебе надо есть, чтобы быть сильной. Рассмотрение апелляции займет какое-то время, да и дел будет по горло… Пойдем, я приготовлю ванну, пока ты разденешься.

Они встали, и Донна порывисто схватила пожилую женщину за руку.

— Я так рада, что ты у меня есть, Долли. Этот дом опустел без него.

— Я знаю, милая малышка. Поверь мне, я понимаю.

Дэви Джексон заехал в воскресенье в половине девятого. Донна была в оранжерее, пила кофе и курила сигарету, когда услышала пронзительный голос Кэрол Джексон. Она утомленно прикрыла веками глаза: «Дэви Джексон прав, я могу иметь с ним дело. Но Кэрол Джексон — совсем другое, это та еще штучка…» Донна невзлюбила Кэрол, а та, как казалось, ненавидела Донну.