Прыжок
Шрифт:
— Спасибо, уважаемый, — поблагодарил я крестьянина и поехал по дорожке, ведущей в лес.
Перед самым лесом я оглянулся и увидел, что крестьянин опять рубит свою сушину, видимо, решил, что еще на одного сумасшедшего станет меньше. Или же ему параллельно, мол, предупредил, а там дело хозяйское. Вот только я так не считал: по мере моего продвижения впереди все четче ощущалась сила, но не такая, как в окружающем мире. Это было что-то иное. Метров через четыреста дорожка привела меня к большой поляне с пепелищем посередине. Рядом располагались уже начинающие зарастать сорняками грядки с лекарственными травами. Изгородь из жердей, нужник и коновязь перед изгородью уцелели. Но не пепелище и не травы притягивали меня, а стоящий отдельно от остальных деревьев огромный дуб. Он выделялся не только исполинскими размерами. Странность заключалась в том, что половина кроны была без листвы и сухая, а вторая половина
— Пробужденный… ты пришел…
— М-да, и впрямь жутковато здесь, — произнес я хоть что-то, чтобы развеять морок.
Меня как магнитом тянуло к странному древу. Было страшно и в то же время любопытно, что же это за странная сила? Похлопав по шее волнующегося коня, я спрыгнул на землю и привязал его к уцелевшей коновязи. Подошел к пепелищу — полуразваленная печь, какие-то черепки, обгоревшие бревна, кучи пепла и больше ничего… Вот, значит, где жила ведунья, поклоняющаяся Великой Матери. Знать бы, кто это такая? Мешочек, кстати, я распорол: в нем был серебряный треугольник, на обеих его сторонах в центре — глаз, заключенный в круг, а круг в треугольник. Изучив талисман, зашил его обратно в мешочек, ведь не зря дух ведуньи советовал не показывать его храмовникам. За то время, что я находился в этом мире, так и не удосужился посетить храм Триединого. От дома алхимика до него было минут двадцать ходу. Не замечал в Трехречье нетерпимости к другим верам, но кто знает, возможно, у этих храмовников особый счет к Великой Матери?
Решив рассмотреть поближе странный дуб, я направился к нему. По мере продвижения я ощутил, как ворохнулся на груди знак и между ним и деревом словно бы установилась ниточка энергии. Ниточка крепла, и в магическом зрении талисман аж светился этой иной силой, что лишний раз подтверждало, что я попал по адресу. На ноги словно бы подвесили гири, и идти стало тяжело, но я поставил себе цель — дойти. Дошагал, под деревом в траве обнаружился плоский камень, так и манивший присесть и отдохнуть. Присев, я облокотился на ствол исполина, и окружавший меня мир померк, уступив место светящемуся туману, за которым ничего не было. Создавалось ощущение, что кто-то могущественный смотрит на меня из этой пустоты, и взгляд этот не злой, не добрый, а вообще никакой. Туман этот им создан лишь для того, чтобы я не сошел с ума от бесконечности. Прошел час, день, год? Ощущение времени пропало напрочь, но вот из тумана сформировалась знакомая фигура ведуньи.
— Так вот какой ты, Пробужденный, — прошелестел дух.
— Мы вроде как уже виделись, — ответил я ей, стараясь, чтобы голос не дрогнул. В этом духе не чувствовалось ничего прежнего: ни хорошего, ни плохого.
— Нет, не виделись. Души жрицы уже нет здесь, это лишь привычный для тебя образ. Ты хотел увидеть Великую Мать. Перед тобой малая часть силы, именуемой так людьми. Судьба плетет полотно, и нити в нем — это человеческие жизни. Начало и конец твоей нити я не зрю, ты не принадлежишь этому миру. Люди ныне позабыли Творца и Великую Мать. Народ, наследие которого ты нашел, помнил нас, — монотонно произнес дух.
— Так почему же вы не спасли народ россов? — спросил я.
— Это была битва живых. Боги, в которых верили их противники, не вмешивались, и мы также не могли вмешаться, — таков закон равновесия. Мы можем направить живого, но не заставить его поступить так или иначе, он сам должен решить и сделать выбор. Ты, не ведая того, стал моим орудием мести, покарав клятвопреступников. И это был твой выбор. Ведунья уже отблагодарила тебя, передав не только знак, но и знания. Приняв от нее и то и другое, ты посвятил свою жизнь Творцу и Великой Матери. Места силы, посвященные когда-то нам, теперь доступны и тебе. Для других непосвященных они бесполезны. От тебя не требуется преклонения или же другого идолопоклонничества. Достаточно и того, что ты знаешь о Творце и Великой Матери и посвящен нам. Ты можешь отречься от этой ноши, придя в место силы и призвав меня. Сама судьба вплела твою нить в полотно этого мира, и она же будет вести тебя по пути. Твой меч теперь сможет упокоить неупокоенное — это мой дар. Упокоив не ушедших за грань, ты поможешь им, их души смогут переродиться. Прощай, Пробужденный, мы еще увидимся, но сейчас тебе пора возвращаться назад. — Дух слился с окружающим меня туманом, и сквозь него начал проступать реальный мир.
Очнувшись, посмотрел на небо: судя по положению солнца, прошло около часа. В теле бурлила сила. Казалось, захоти я, и смогу разворотить сейчас пол-леса, но я придумал кое-что получше.
— Морт-ассо-прит.
С острия сорвался серый с багровыми искрами луч и ударил в печь. На месте пожарища воцарился ад. Продолжалось это буйство магии секунд десять, а потом внезапно рассеялось. Результат был потрясающий, только не такой, какой я ожидал. Ничего подобного изначальное заклятие не предусматривало. Смерч должен был просто перемешать все, что попало в сферу его действия, а потом обрушить обратно на землю. Опустив слегка нагревшийся меч с медленно угасающим знаком, я подошел к недавнему месту буйства заклятия.
Распирающая меня до этого заемная сила поубавилась примерно вполовину и уже не вызывала чувства всемогущества. Оказывается, переизбыток магической энергии может быть вреден, в том плане, что притупляет чувство самосохранения. Ничем иным такую неосмотрительность истолковать было невозможно. Такое не спрячешь, и о такой диковинке весть разлетится быстро. Местные жители, хоть и боятся этого места, но наверняка найдется несколько смельчаков, решивших сунуться сюда, и тогда весть о чуде расползется по округе. Я стоял возле бывшего пожарища и обалдело разглядывал дело рук своих. Передо мной возвышался метровой высоты чернильно-черный каплевидный камень с багровыми огоньками внутри. Магический валун, пятиметровой ширины у основания, потрескивая, остывал, а в нем в это время клокотала энергия. Я создал что-то, а что — это покажет только время. Вот уж действительно достойная могила для последней в этом краю лесной жрицы Великой Матери. Небось немало добра сделала людям. Похоже, я положил начало новой легенде о ведунье, а доброй или злой — это уж как люди придумают. В магическом зрении было видно, как между древом богини и созданным артефактом протянулся жгут силы, связавший их воедино. Неосознанно отсалютовав мечом поистине королевской могиле, я вернулся к коню, отвязал его и, не оглядываясь, пустил легкой рысью по лесной дорожке. Что толкнуло меня на поступок, оставалось полной загадкой, но сейчас я был уверен, что камень не несет в себе зла, хотя точно это покажет только время и людская молва.
Удар, отбил учебный меч в сторону, отвел второй выпад и машинально сделал стремительный шаг вперед. Перехватив руку противника в начале движения у рукояти и удерживая ее, сделал условный удар в горло сильной частью клинка. Этот прием мне показывал когда-то Даго. Хакред такого мне не преподавал, и сейчас я с удовольствием наблюдал за его реакцией. В глазах мелькнули удивление и толика гордости. Ведь это благодаря нищему я нехило подтянулся в фехтовании, и инвалид прекрасно понимал это. В последнее время я одолевал его все чаще. Шел уже двадцать пятый день моего пребывания в доме алхимика. Жизнь вошла в размеренную колею. Калека оказался отличным учителем. Он если и уступал Даго в фехтовании, то не так сильно, как мне казалось по первому моему впечатлению. Уступал, но тем не менее был очень даже неплохим мечником. Вся техника боя белоголового требовала постоянного движения, скорости и дистанции. Будь он полностью здоров, мне вряд ли удалось подловить его.
Еще пять дней, и пора собираться к Даго. Да и срок моего обучения у алхимика заканчивался. Инвалид не любил распространяться о своем прошлом, и из оброненного им я выловил только то, что раньше он был наемником. Я неплохо сошелся с Хакредом и сейчас частенько думал, как бы устроить его судьбу. Это сейчас он при деньгах и не бедствует, как ранее, но я не смогу всю жизнь поддерживать его. Насчет инвалида я подумывал поговорить с Тангаром, он был недавно у Мика. Но мы с Роном в это время лазили по заречному лесу, заготавливая травы.