Псайкер. Путь изгоя
Шрифт:
Перепуганный мальчик не совсем ещё пришел в себя, а потому не понимал, куда едет, а главное – почему. Мысль о том, что он преступник, не укладывалась в голове. Он раз за разом спрашивал себя, в чём его вина, однако голос, его задававший, звучал будто издалека и принадлежал другому человеку. Разум словно покрылся ледяной коркой, которая начала таять только сейчас. Лишь ближе к концу пути, когда «Носорог» стал сбавлять ход, Руксус внезапно всё понял. Его пробила ледяная дрожь.
Он – несанкционированный псайкер, колдун, про ненависть к которым
Руксус приобнял себя за плечи. Арбитры словно не заметили этого. «Что же со мной будет?», со страхом спрашивал он себя раз за разом. Ужас сковал движения, вновь заморозил мысли. Мальчик ничего не понимал, действуя и говоря скорее на уровне инстинктов.
Двери машины распахнулись, внутрь хлынул приятный свежий воздух. Руксуса небрежно выволокли наружу.
Первые десять секунд мальчик привыкал к свету, после чего увидел перед собой внутренний двор одного из участков Адептус Арбитрес. Кажется, его называли «Сектор №4», но полной уверенности в этом не было. Руксус никогда не заходил в центральные участки Кардены так далеко. Впрочем, какая разница, как называлось это место? Он здесь как преступник, вот что действительно имело значение.
Перед их «Носорогом» остановился другой, и оттуда выгружали небольшой конвой из пяти человек, сцепленных между собой электрической цепью. Если арбитру покажется хотя бы тень неповиновения, или, не дай Бог-Император, попытка побега, то одним нажатием на небольшую кнопку можно было изжарить нарушителя закона до костей. Мощность тока легко регулировалась на том же устройстве , но испытывать на себе его действие Руксусу не хотелось. «Я не преступник!», крикнул он себе. «Я ни в чем не виноват! За что со мной так? В чем моё преступление? Что я таким родился? Это не мой выбор!».
Ужас перед неизвестностью сделал его будто на несколько лет старше.
Двор оказался достаточно просторным; здесь бы поместилось не меньше десятка «Носорогов». По периметру стояли сторожевые башни, автоматические турели. Сверху стену венчала колючая проволока. Шестиэтажное здание Сектора №4 больше напоминало железобетонную крепость, чем участок арбитров. Прочные белые стены, слепые толстые окна, обрамленные металлическими решётками. Ангар для парка техники, расположенный где-то под землёй, в западной части здания. Туда и поехал «Носорог», из которого вытащили Руксуса и Велмина.
Мальчик-псайкер ощутил очередной болезненный толчок. Его били, словно взрослого.
–Двигай давай! В здание, за арбитром Коулманом. И ни шагу в сторону. Ты у нас на прицеле, помни это, отродье Варпа.
Руксус шмыгнул носом. Только сейчас захотелось искренне, навзрыд, заплакать.
Когда его тащили рядом с остановившимся впереди «Носорогом», мальчик услышал:
–Это кто такие?
–Один мошенник, вот этот. Эти двое – воры. Последние трое жалкие агитаторы. Хотели других условий работы на своем мануфакторуме.
–Мы хотим послаблений! С нами обходятся как с…
–Молчать!!
Руксус обернулся
–Встать! Тебе ещё отвечать перед Законом, жалкий агитатор. Колени преклонишь после заслуженного наказания.
–Куда пялишься, сучонок?! – взревел собственный палач Руксуса. Не думая ни секунды, он сильно ударил мальчика кулаком в лицо.
–Господин Коулман, а нам точно нельзя его калечить? – с задором в молодом голосе спросил конвоир справа от Руксуса, пока тот пытался встать, сплёвывая кровь изо рта. – Я бы прострелил грязному колдуну какую-нибудь ногу. К чему они ему, а?
–Отставить, Саймон. Его судьбу решаем не мы. Пока что.
Руксус их не слушал. Ему совсем не хотелось вставать. Пока он видел перед собой желтую теплую землю, он не видел этих бездушных арбитров в их темных панцирях. Мальчик всё же не выдержал и заплакал, слёзы смешивались с кровью из губы и разбитого носа. К этой густой мешанине прилип песок.
Видя, что задержанный не очень спешит вставать, старший арбитр кивнул в сторону:
–Саймон, поднять несанкционированного колдуна. Так, как ты умеешь.
Молодой законник лёгкой походкой приблизился, с ходу ударил тяжелым керамитовым сапогом мальчика по груди. Лёгкие будто сжались изнутри, стало тяжело дышать. Каждый вдох приносил боль. Саймон сел на одно колено, стальной хваткой вцепился в светлые волосы задержанного, приподнял к себе его окровавленное лицо.
–Объясняю один раз, кратко и доходчиво. Лучше иди сам, варпова мразь, иначе мы воспримем твои действия как акт неповиновения. Знаешь, что это значит?
Он достал из кобуры болт-пистолет, приставил дуло ко рту мальчика.
–Стоит только представить…как такие вот грешники, мерзкие взору Вечного Императора, не повинуются нам, молоту Его закона…Как бум! Рука дёргается сама – и одной тварью в Галактике становится меньше. Поверь мне, я с удовольствием нажму на курок и посмотрю, как твои мозги растекутся по земле. Однако приказ есть приказ. Иди, если не хочешь закончить свою жизнь здесь.
Руксус беззвучно заплакал ещё сильнее, однако нашел в себе силы кивнуть, встать.
–Зачем вы мучаете моего брата?! – послышался сзади сдавленный крик Велмина. – Что он вам сделал?!
Конвоир, державший его, отвесил мальчику увесистую затрещину по затылку.
–Закрой рот, иначе мы решим, что ты пытаешься защитить несанкционированного колдуна.
–Он мой брат!
–И несанкционированный колдун. Ещё слово, мальчонка, и ты разделишь с ним судьбу. Заткнись и топай.
Саймон убрал болт-пистолет обратно, и Руксус чувствовал, как улыбается молодой законник.
– Согласитесь, интересно, господин Коулман, – в расход может пойти вся семья. Сам колдун, за свои грехи, и его родители, – за то, что укрывали своё маленькой отродье. Ну а младшего можно просто так, за компанию, чтобы не мучился…