Псевдоним(б). В поисках Шекспира
Шрифт:
Уильям оживился. Эта книжка ему точно не помешает. Надо купить и испробовать ее волшебство на Кэт, решил он.
– Есть иностранная литература. «Сад любопытных цветов» Антонио Торквемады. Просто дух захватывает! Женщину после кораблекрушения выбросило на африканский берег, и там она от одиночества – подумать только! – стала жить с самцом обезьяны как с мужем и родила ему сыновей!
Лавочник не просто тараторил, он еще и жестикулировал, да так отчаянно, словно отгонял от себя мух: всплескивал руками, заламывал их и хватал себя за голову. Уилла уже стал утомлять этот бесплатный спектакль, хотя в целом рассказ был ему очень интересен.
– Есть детские книжки! Достоверный Плиний в своей «Истории» расскажет вашим отпрыскам о небывалых вещах. Они узнают, что в Эфиопии живут драконы длиной в десять фатомов. Что существуют дикие собаки с человеческими головами, ладонями и ступнями. Что лев полон благородства и милосердия – он скорее нападет на мужчину, чем на женщину, и никогда не тронет истинного принца, царскую кровь которого чувствует издалека. Что дельфины отзываются на имя Саймон и обожают маленьких
У Шакспера уже голова раскалывалась от нескончаемого потока слов, который изливался из самозабвенного торговца. Детские книжки ему были совсем не интересны! В драконов и единорогов Уилл не верил, так что он наконец решился прервать это увлекательное путешествие в область неведомой ему и, как оказалось, бескрайней английской литературы.
– А нет ли у вас книг Шакспера? – спросил он.
– Конечно, дорогой вы мой! И блистательный Шекспир у меня, конечно, есть! К сожалению, он пока не издал ничего из того, что поставлено на сцене: ни «Тита Андроника» – ух, сколько крови, аж мороз по коже! – ни «Генриха VI». Что же вы сразу не сказали, что вы поклонник поэзии! Могу предложить вам драму, трагедию, комедию. Кристофер Марло, о скандалах с которым каждый день ходят сплетни на всех площадях, его друг Томас Кид…
– Да нет, мне нужен, этот… как вы сказали?…
– Уильям Шекспир.
– Вот-вот. Уильям Шекспир. – Уиллу было немного непривычно произносить свое имя в таком исковерканном варианте.
– Есть. У нас есть все, заметьте, – с гордостью сказал торговец и достал книгу откуда-то из-под прилавка. – Вот, прошу вас. «Венера и Адонис», только что из типографии. Одобряю ваш выбор. А о самом Шекспире почитать не хотите, раз вы так им интересуетесь?
– А что, о нем тоже пишут?
– Конечно, мой дорогой! Скандальные истории! Вот вам замечательная книга Роберта Грина «Остроумия на грош, а раскаяния на миллион». Смотрите, что пишет покойник…
– А что с ним?
– Умер, царство ему небесное, – перекрестился продавец. – Слушайте: «Вы все трое, мнящие себя на пьедестале, если мои страдания еще вас не предостерегли: ибо никто из вас (как и я) не искали тех репьев, которые к нам прилипли. Я имею в виду тех Марионеток, что говорят словами из наших уст, тех Выскочек, украшенных в наши цвета…» Это он обращается к своим друзьям, Марло, Нэшу и Пилю, – прокомментировал старик. – «Разве это не странно, что ни мною, на кого они все смотрели, и ни вами они не были отвергнуты?…» А вот про самого Шекспира: «Да, не доверяйте им, ибо появился выскочка, Ворона, украшенная нашими перьями, у которого под костюмом Актера скрывается сердце Тигра; он полагает, что может сваять белый стих, как лучший из вас; но он, будучи просто слугой, за деньги готовым на всё, тщеславно мнит себя единственным Потрясателем сцены в стране. О, если бы ваше редкое остроумие могло бы найти более подходящие слова! И пусть эти Обезьяны подражают вашему прошлому совершенству, вы никогда больше не знакомьте их со своими восхитительными произведениями… Я знаю, лучший муж из вас никогда не окажется Ростовщиком, а самый добрейший из них никогда не станет искать вам заботливую сиделку, так что, пока вы можете, лучше поищите себе лучших Хозяев; жалко, когда люди большого ума становятся предметом для удовольствия таких грубых конюхов…» Как он его! И марионетка, и выскочка, и ворона в перьях, и обезьяна, и ростовщик, и конюх… Какой слог, правда?
Уиллу стало не по себе, он ясно понял, что все написанное обращено именно к нему, а не к этому самому Шекспиру. Ведь бедный Грин был так на него рассержен, так возмущен, что Уилл не может прочесть ни одной строчки. А потом, уже в «Голове кабана», чтобы замять неловкость, Уилл ссудил Грину денег. Конечно, под проценты, так всегда делал его отец. Плакали теперь его денежки… Грин его раскусил! Но ведь он – Шакспер, а не Шекспир!
– Но вы, я вижу, огорчились? Не переживайте, среди самолюбивых и голодных литераторов это часто бывает. Обвиняют друг друга в плагиате, ну, воровстве по-нашему, – пояснил торговец, видя непонимание на лице Уилла. – А вот послушайте, как его издатель, Генри Четтлем, потом извиняется за слова Грина. Видно, кто-то очень важный вступился за Шекспира и надавал тому по мозгам! «…и другого, которого я в свое время не защитил, и о чем теперь очень сожалею, поскольку я должен смягчить сердца живых писателей так, как только могу я сам (особенно в этом случае), поскольку автор умер. Мне до такой степени прискорбно, что я не сделал этого, как будто первоначальная вина была моя собственная. Ведь теперь я вижу, что его поведение настолько же корректно, насколько он сам превосходен в своей профессии». Вы видите? Точно получил от кого-то по шее! «Кроме того, многие уважаемые люди удостоверяли прямоту его поступков, доказывающую его честность, и остроумное изящество его сочи нений, свидетельствующее о его даровании…» Ну так что, берете?
– Давайте всё, и Шекспира, и Грина, – решился Уилл.
– Ну что ж, молодой человек, раз вы так много у меня покупаете, можете выбрать одну книгу в подарок!
Уилл замялся:
– Дайте, пожалуй, «Дворец наслаждений». – Он смущенно потупил взгляд.
Лавочник положил на прилавок еще одну книгу и хитро ему подмигнул:
– Понимаю-понимаю…
14 января 2011
Александр уже с трудом понимал то, что пишет. Он сидел за компьютером уже две недели, а спать ложился только тогда, когда глаза закрывались сами собой и не бодрил уже даже самый крепкий кофе. День у него давно перепутался с ночью.
Наконец Сомов откинулся в кресле, закурил сигарету и стал перечитывать написанное.
30 мая
По официальной версии, события происходили в гостинице, располагавшейся в доме вдовы Элеоноры Булл, родственницы самого лорда Сесила. Ходили слухи, что этот дом был логовом английской шпионской сети. В этом здании кроме гостиницы находилась «Московская торговая компания», [31] главой ее был шеф разведки Роберт Берли, который, по всей видимости, обеспечивал компании монополию на рынке, или, как теперь принято говорить, крышевал ее, а владельцем верфи и капитаном был – кто бы вы думали? – Энтони Марло, родной дядя Кристофера Марло. Кстати, про дядю. Энтони Марло должен был 25 мая выйти на своем корабле с товарами в Россию, но отплытие по какой-то причине отложилось до 1 июня. В этот день Марло был похоронен. Но дядя на похороны не явился, впрочем, как и вообще никто из родственников и друзей поэта.
Итак, 30 мая 1593 года в гостинице Элеоноры Булл кроме Марло собрались еще трое примечательных людей. Его будущий «убийца», Ингрэм Фрезер, слуга и личный помощник Томаса Уолсингема, у которого Марло гостил за десять дней до убийства. Фрезера меньше чем через месяц после убийства освободили из-под стражи, объявив невиновным, так как он действовал в целях самообороны. А его хозяин, друг убитого, не только не наказал Ингрэма за «убийство», но даже наградил и сделал управляющим. Странно, не правда ли?
Второй участник дружеской пирушки – некто Роберт Поли, тайный агент Уолсингема. Он вез из Гааги срочную и конфиденциальную депешу королеве, которая находилась в своем дворце Нонсач, в графстве Сюррей, но отчего-то вдруг, забыв о срочном секретном поручении, Поли решил завернуть в Дептфорт, к друзьям на огонек. Причем, по официальным сведениям, довез он эту депешу в Сюррей только спустя десять дней, 8 июня.
Наконец, третий участник вечеринки, некто Скирз, приятель Марло, который занимался ростовщичеством и другими темными делишками в лондонских трущобах. Вполне вероятно, что он тоже был секретным агентом.
Вот что гласит официальный отчет королевского коронера Эдварда Денби, близкого друга лорда Сесила:
«…защищаясь и ради спасения своей жизни, тогда и в том месте вступил в борьбу с названным Кристофером Морли, чтобы отобрать у него упомянутый кинжал; в каковой схватке этот Ингрэм не мог уклониться от названного Кристофера Морли; и так случилось в этой схватке, что названный Ингрэм, защищая свою жизнь, нанес тогда и в том месте упомянутым ранее кинжалом, стоимостью в 12 пенсов, названному Кристоферу смертельную рану над правым глазом глубиной в 2 дюйма и шириной в 1 дюйм; от каковой смертельной раны вышеупомянутый Кристофер Морли тогда и в том месте тотчас умер».
После случившегося и «убийца», и свидетели, которые принимали участие в попойке, не стали скрываться с места преступления, уничтожать улики. Они даже не предприняли попытки утопить труп в Темзе, протекавшей в ста метрах от гостиницы. Все остались на месте, дождались полицию и засвидетельствовали смерть Марло.
Кристофер Марло был в тот же день похоронен в общей могиле для зачумленных на кладбище Святого Николая в Дептфорде безо всяких почестей и помпы.
Архиепископ Витжифт настаивал на том, чтобы голова Марло красовалась на пике на Разводном мосту возле шлюза, на котором выставляли напоказ головы казненных преступников, но, вероятно, кто-то могущественный очень не хотел, чтобы при эксгумации в могиле вместо тела Марло нашли тело неизвестного.
Есть версия, что Уолсингем инсценировал убийство Марло и тайно переправил его во Францию, где агент под именем Le Doux продолжал разведывательную деятельность.
31
Английская торговая компания, основанная в 1555 году и до 1698 года имевшая монополию на торговлю с Россией.
Александр вспомнил загадочный диалог Гамлета с таинственным клоуном (которого большинство переводчиков называют могильщиком) в первой сцене последнего, пятого акта «Гамлета». Во-первых, клоун персонаж маскарадный. Но чью маску он надел в этой сцене? Не Гамлета ли? По остроумию, загадочности речей, каламбурам и двусмысленностям клоун сравним с принцем и даже превосходит его в речевых оборотах. Сам Гамлет это признает: «Да он законченный мошенник! Мы должны говорить как по писаному, иначе получим двусмысленный ответ». К тому же клоун откуда-то знает латынь, поскольку вставляет в свою речь юридические латинские термины, хоть и в исковерканном виде.
Во-вторых, если предположить, что автор – Кристофер Марло – намекает на то, что он не убит и в его могиле лежит кто-то другой, то это объясняет загадочный диалог Гамлета с клоуном, в котором обыгрывается омонимия английского глагола lie, имеющего два значения: лежать – лгать.
Гамлет
Чья это могила, братец?
Клоун
Моя, сэр.
(Поет.)
Вот яма для нашего брата,Мне гостя сюда принесут.