Пшеничная дорога
Шрифт:
– Будь осторожна, не попади в другую аварию!
– крикнул Маэстро, хотя не понимал, зачем сделал это. Девушка в бирюзовом платье остановилась, поставив одну ногу на землю, а другую удерживая на педали.
– Если хочешь, приходи ко мне завтра. Деда дома не будет, а я не поеду гулять. Если не придёшь, не обижусь.
– Я приду, - пожал плечами Маэстро. Особых планов на завтрашний день у него не имелось, а учёба уже опостылела.
– Ничего не обещай, - отозвалась Диана.
– Ведь мы почти не знакомы.
***
Маэстро
Симеон, Виктор и Саша сидели в расставленных вокруг обеденного стола креслах и ужинали мясом с варёными овощами. Между тарелок возвышалась открытая бутылка какого-то прозрачного алкоголя.
– Итон!
– радостно воскликнул дед, поднимая стакан.
– Итон, Итон, где ты пропадал? Присаживайся, чего же ты стоишь в дверях, как не родной? Наверное, не ел ничего с самого завтрака, проголодался?.. Голод не тётка. Знаю. Присаживайся к нам, у нас есть что отметить...
Окна озарились ослепительным светом - очередная молния отбросила на лица собравшихся резкие тени. Семья фермеров находилась в самом благодушном расположении духа. Дед усадил Итона рядом с собой и с довольным видом потрепал его по плечу.
– Слышишь?
– поднял Симеон указательный палец при следующем ударе грозы.
– Вот что бывает, когда люди сообща берутся за дело. Саша всех соседей объехал, с каждым поговорил, тут же коллективную заявку в метеоцентр отправили. Не божья воля, а рука человека пригнала к нам тучи. Но на людей надо давить. Продавливать их надо во всём, понимаешь?..
Дед сжал свободную руку в массивный кулак.
– Я продавливал людей целую жизнь! Сначала, чтобы жену - твою покойную бабушку - с Земли увезти - чинушей продавливал. Затем, чтобы место на Тоте, уже поделённое между фермерами, заново для себя переделить - продавливал. Чтобы хозяйство в лучшее вывести - тоже продавливал. Давить надо уметь, дорогой Итон... Мать твоя не смогла, не научилась так жить, сбежала на Землю. Но людям нужен тот, кто в любом деле решает и давит, иначе так и будут ждать у поля погоды, да только дождь вовремя не придёт. Кто молчит и хочет, чтобы его вовсе не трогали, того первым раздавят, делишки свои вокруг начнут обтяпывать. Вялых, смирившихся, слабых подомнут под себя. Да только я не такой, и мир не таков как слабые себе представляют. Знаю.
Симеон стукнул кулаком по столу, так что подскочила посуда, и осушил стакан залпом.
– Тебе не предлагаем, - пробурчал Виктор.
– Молод ещё. Мать запрещает, и не положено...
– Урожай теперь славный будет!
– поддержал общее благодушное настроение Саша.
– А то ведь думали совсем погорит. Фермеру главное, что? Сдача зерна и сохранность дома выделенного на участке. Пока это есть - с нас взятки гладки. Оросилку я перенастроил. Пришлось программное обеспечение обновить: в старой версии много багов, но с новым патчем пофиксили.
– С железками всё в порядке?
– наливая себе новый стакан, спросил Симеон.
– Не заглядывал. Только программы перенастроил, - пожал плечами Александр.
–
– А к Калугиным ездил?
– спросил Итон у Саши.
– Не застал. Старик с утра в поле уехал, пока внучка где-то шатается. Гибнет хозяйство, а ей хоть бы хны...
– Я видел её сегодня. Мы разговаривали.
За столом замолчали и с интересом посмотрели на Итона.
– О чём говорили?
– обыденно прогудел Симеон сквозь мундштук трубки, которую как раз разжигал, пыхтя дымом как паровой двигатель.
Весь разговор с Дианой смешался в голове Итона. Он затруднился ответить, машинально выдав первую пришедшую на ум мысль.
– О муравьях...
– О муравьях?
– заросшее лицо Симеона скривилось в пьяной улыбке, но неожиданно помрачнело.
– Такие, как Диана Калугина - рождённые зря. От них, бесполезных пустышек, на Земле тесно, а на Тоте тяжко. Вы с ней одного возраста, молодые, вас притянуло друг к другу, вот вы и встретились... Только ты оставь её, не якшайся. Она дура. Бесполезная дура, которая несёт такую чушь, что нормальному, живому человеку и в голову не придёт. Понимаешь?.. Дед у неё остался один, вот и сидит на его горбу, пока Иохим за полями худо-бедно ухаживает. А как не станет старика, куда тогда денется? Только Дианочка об этом не думает, муравьёв в поле считает...
Симеон с грустным видом отставил стакан, но тут же яростно ударил по крышке стола.
– Я сорок лет в поле работаю! Я на Тоте не шутки шучу, а с зерна до обмолота пшеницу выращиваю! Хлеб - это жизнь, понимаешь? Я! Я планету кормлю, на которой таких Диан тысячи и миллионы! И Диан кормлю, и всех, кто свою жизнь зазря проживает. В рты им сыплю зерно, чтобы от голода не сдохли у себя в родной колыбели!
Симеон вцепился пятернёй в седые курчавые волосы, и будто устав от собственного громкого голоса, просипел.
– Одно меня утешает, что среди всех дармоедов, есть такие же настоящие люди, как я. Им работать на других суждено, они семьи свои к жизни вытягивают. Без моего хлеба - им голод. А я голодал на Земле, и жена голодала, и Витька маленький голодал. Голод знаю. Это вы, новое поколение, с нашими спутниками позабыли, по чём фунт лиха, когда воздух отравлен и земля не родит. Разъелись на наших хлебах, развлечений всё ищете, на спорт-грайвах гоняете, девок щупаете, не делаете ни черта. В школе на дармоедов выучивайтесь, чтобы бумажками в покое шуршать... Но и это плохо выходит: сдать экзамен не можете!
Дед глянул на Итона со злостью в пьяных глазах. Во взгляде Симеона отразился упрёк за неоправданные ожидания. Маэстро понял, что как только на ферме узнали о его низких оценках, здесь оборвалась вера в него. Должно быть, дело касалось матери и её отъезда с Тота на Землю вместе с отцом - это бегство до конца не простили в семье, но пытались понять, рассчитывали, что на планете жизнь дочери Симеона сложится лучше.
Не сложилась... Отца Итона постоянно уличали в финансовых махинациях. Симеон не считал его порядочным человеком. Последняя надежда была на Маэстро: ждали, что парень со временем станет достойным мужчиной. Но даже школьные экзамены внук провалил. В день его прилёта на Тот, Итону ничего не сказали. Зато сейчас говорили.