Пси-фактор

Лылык Екатерина

Молча уселся на стул и вздрогнул, когда за спиной зажужжала электрическая машинка. Керамические лезвия срезали его волосы почти идеально. Но Ирраилю этого было мало. Нанес вспененное мыло помазком, и счистил остатки волос опасной бритвой.

— Обычно маяков ставят двадцать одну штуку … — пояснил он, обтирая лысую голову Свона спиртом. — Пять штук по меридианной линии от переносицы к затылку. Еще четыре линии параллельные меридианной. Две из них, так называемые парасагиттальные содержат по пять маяков. Крайние, височные — по три маяка. Сидят они под кожей, в кости… Вытягивать

буду по очереди… Главное не нервничай. Я-то не умру… а тебе шею новую никто не пришьет.

— Хорошо, док… — сглотнул Свон, невидящим взглядом уставившись перед собой. Ирраиль фыркнул, посунулся чуть в сторону, и навис над его правым ухом, щуря один глаз и тыкая пальцем над ухом.

— Вот здесь… от левого до правого наружного слухового прохода тянется центральная линия. Она пересекает остальные линии перпендикулярно. По два маяка в левом и правом полушарии… один на макушке. — Палец Ирраиля коснулся той самой макушки и чуть надавил… Старик улыбнулся, — вот он, родимый…

А потом в его руках оказался совсем другой инструмент.

— Я начинаю… Вито, выйди. Тебе это видеть ещё рано.

Глава 35

База данных пестрела красным. Мария Волковски нервно закусила губу, а потом потянула к себе телефон. Номер набрался быстро. Но вот абонемент брать трубку не спешил. Это неимоверно раздражало. В который раз пересмотрев письмо Алькова, количество адресатов, призванных к исполнению этого опуса, она тяжело вздохнула. Чувство вины накатило с новой силой, сковав разум тревогой.

Дэ Руж написала письмо, Альков отреагировал. Вот только не так как ожидалось, и это откровенно пугало.

Казимир Руф ответил лишь с третьего раза, объявившись посреди ее кабинета бледной голубой голограммой.

— Казимир, это возмутительно, я уже третий раз звоню!

— И вам доброго утра, — поприветствовал он. — Я перепутал ваш звонок с будильником. Очень кстати, так что весьма благодарен.

Она подпрыгнула со своего места.

— Благодарны?! — голос женщины непривычно звенел. Коротко-стриженные волосы были всклокочены. Поймав его непонимающий взгляд Мария нервно начала мерить шагами свой кабинет:

— Дэ Руж задержана по распоряжению Алькова мудрецов! — она приблизилась к голограмме. — Будь я проклята, если это не через то письмо о котором мы ее просили.

Через десятки сотен километров от нее в своем домашнем кабинете стоял префект Аллота Казимир Руф. Голограмма Марии застыла перед ним и говорила странные вещи:

— Это перешло уже все границы. Вместо того чтобы прекратить этот глупый эксперимент, они просто… с ума посходили… старые маразматики, — она развела руками и шумно выдохнула, не в силах найти подходящих слов.

Сев за свой стол префект Руф запустил на компьютере имперскую базу данных. Пропустив информацию об Аллоте, он быстро нашел то, о чем говорила префект Волковски. В центральной базе действительно было выделено красным открытое письмо Алькова мудрецов, адресованное префектам Сакской империи, а также всем правоохранительными органам. Суть сводилась к следующему: поддержать эксперимент, проследить и пресечь возможные

волнения гражданских масс. А еще, применить к Клэр дэ Руж превентивные меры за превышение должностных полномочий в ходе подготовки эксперимента.

— Альков должен был этот эксперимент остановить, — Мария начала мерить его кабинет шагами, — а не поддержать, я не понимаю что происходит!

— Мы можем написать запрос, — нахмурился Руф, — как вариант, написать прошение, чтобы ее освободили.

— А кто подпишет?! — она возмущенно посмотрела на него.

— Ты да я, может еще кто подключится. Префектур много, — прошептал Казимир, — префектов еще больше. Можем обратиться к тем что уже сложили обязанности, если действующие нас не поддержат.

Мария наконец остановилась и, сложив руки под грудью, встревоженно на него посмотрела.

— Я боюсь, Казимир, — честно призналась она, — дэ Руж подписала письмо сама. Значит ли это, что если вклинимся мы, нас тоже за что-то да задержат?

Казимир не знал что ей сказать.

— По идее, повлиять на всех не смогут, — наконец ответил он, — а вот как оно будет на практике, только время покажет.

* * *

Щель в дверном проеме давала мало обзора. И все же Вито старался смотреть. Отец и Кэйт Свон были расположены спиной к нему. Ирраиль стоял, а Кэйт сидел, крепко вцепившись в подлокотник. Рядом, на низком столике, стоял стакан использованными инструментами. Тонкие стальные ручки были увенчаны диковинными навершиями. Одни с лезвиями, другие — длинными изогнутыми иглами. Там же лежал кожаный пенал с кучей всевозможных наконечников, топорщащихся из него острыми кончиками. Когда мастер брал очередной из них и завинчивал на стальную рукоятку, можно было заметить разницу. Иглы напоминали различные крючки, а порой вообще спирали. А потом он прикасался ими к голове Свона, водил ими, забираясь под кожу.

Тогда костяшки Кэйта белели от перенапряжения, столь сильно он стискивал деревянные ручки кресла.

Наверное, это было больно.

Увы, Вито все еще не знал что такое боль. Он мог описать общее понятие, загруженное в голову, рассказать о дискомфорте, который создают грубые швы его одежды, стесненность мочевого, когда хочется в туалет, или то как натягивается кожа на голове, если водить расческой по спутанным волосам. Он мог описать острое ощущение от прокушенной щеки, потому что уже успел прокусить ее. Но он не мог понять как это, чувствовать стальное лезвие вспарывающее кожу на голове, или ощущать те тонкие иглы, которыми мастер забирался глубоко под кожу.

Кэйт Свон тоже не распространялся о своих ощущениях, не говорил и не комментировал. В узкую щель, Вито лишь наблюдал побелевшие костяшки его пальцев, крепко сжатый подлокотник кресла. Иногда подрагивающее колено.

Отец тоже молчал, иногда сопел, иногда причмокивал и постоянно хмурился, обходя своего пациента то с одной стороны, то с другой стороны. Порой он пригибался, словно искал ракурс, щурился одним глазом, примерялся. А потом вооружившись скальпелем и крючком вытаскивал тонкую нить очередного датчика. Он выуживал их один за другим, медленно и всегда с одинаковой скоростью.