Псих Книга 1
Шрифт:
— Ложись на кровать и закрой глаза, просто слушай мой голос. Я попробую погрузить тебя в транс для более мягкого вхождения в гипноз, — Смирнов дал слово дворянина о сохранении тайны, что скоро станет ему известна. Пообещал хранить ее до смерти одного из нас. Честно, на хороший результат не рассчитывал с первого раза, помню, чтобы запечатать воспоминания, меня неоднократно погружали в гипноз. Не заметил, как под медленный и занудный голос практически заснул, перестав контролировать процесс.
— Как себя чувствуешь? Сейчас ты в безопасности, мысли текут плавно, возвращая не спеша в детство, — голос Александра убаюкивал. Такой способ мне нравился, появилось знакомое ощущение обложенного ватой сознания. В этот раз не стал пытаться снять чужое воздействие, позволил погрузиться в чертоги памяти.
Перед
— Оболенский, мы тебя не отпустим, пока не признаешься, кто из нас тебе нравится больше, — честно не знал, что на это ответить. Девчонки мне еще ни разу не нравились. Вообще с чувствами было все сложно, поэтому продолжал молчать.
— Если прямо сейчас не выберешь себе девушку, мы начнем тебя целовать, чтобы смог лучше определиться, — угроза оказалась реальной. Минут через пять они приступили к активным действиям, а меня накрыло паническим страхом.
— Выбираю тебя, — ткнул пальцем, не глядя, в первую попавшуюся девчонку, отчего та счастливо рассмеялась в лицо остальным соперницам. А я рванул мимо, пока те зависли на время. Понимал, что девчонки начнут преследовать, поэтому рванул по лестнице наверх, проникнув на крышу. Именно здесь я частенько спасался от повышенного внимания, преследования девчонок и разборок парней, которые мечтали набить мне смазливую рожу. Тогда я еще не пользовался гримом, оттого и страдал.
Часто сидел на краю, свесив ноги. Высоты не боялся, но риск сорваться почему-то меня успокаивал. Наблюдая сверху, ждал, когда все озабоченные поклонницы разбредутся по домам, только потом спускался. За мной на крышу пробралась девчонка, вся в слезах, оттого, что выбрал другую. Меня не заметив, рванула сразу к краю крыши, решив покончить с собой. Я остался сидеть безучастно, наблюдая за разворачивающейся трагедией, не в силах ей помешать. Еще не отошел от шока и сейчас злился на них, на себя, не видя выхода из ситуации. Поэтому, когда девчонка спрыгнула вниз, проводил ее охреневшим взглядом. Никак не мог поверить в такую глупость, смотря, как хрупкое тело сломанной куклой лежит на асфальте. Кровавое пятно медленно расползалось вокруг головы. Только сейчас сильно испугался, ведь стал невольной причиной самоубийства влюбившейся дурочки. Мне жутко захотелось сбежать как можно дальше с этого места, чтобы не видеть всего…
В этот момент мир мигнул, резко изменившись. Я кубарем покатился вниз, чудом зацепившись руками за карниз. Повиснув над землей, подтянулся, закидывая тело на покатую крышу. После посмотрел вниз, обнаружив, что до земли не более двух этажей. Хотя школа до этого была пятиэтажной, а значит, это была совсем иная крыша. Огляделся по сторонам. Город тоже был иным, непохожим на прежний, не было ни небоскребов, ни высотных домов. Подполз к краю, посмотрев вниз. По неширокой улице сновал народ, одетый в старомодную, потрепанную, видавшую множество стирок одежду. Две женщины в длинных юбках и темных кофтах тащили по большой корзине с продуктами. За ними бежала девчушка лет пяти, шести, на которой одежда висела мешком, словно, досталась от старшей сестры. Она запиналась за длинный подол, но старалась не отставать от матери.
По улице катила странной конструкции повозка, немного похожая на дилижанс, на козлах которой сидел неказистый мужичок, управляющий рычагами. Ехала она самостоятельно, без чьей-либо помощи. Внутри восседал человек, одетый в шелковые одежды, и понукал возницу за то, что тот медленно едет. Дорога была вымощена брусчаткой, колеса издавали неприятный звук, амортизаторов видно, здесь еще не придумали. Зато и двигателя я не увидел в повозке, а она как-то ехала сама по себе. Чудеса. Прижимаясь к стене дома, уборщик-старик при помощи острой палки собирал мусор, складывая в большой мешок, поставив его на прямоугольную тележку. Тащил ее при помощи лямки, перекинутой через торс, на манер бурлаков. Не у всех есть возможность запросто передвигаться, кто-то справляется
В этом мире довольно заметно ощущалось разделение классов между бедными и богатыми. Еще приметил на руках бедняков характерные татуировки на запястьях, у господ таких украшений не было. Память пыталась подкинуть что-то знакомое, но так и не справилась с задачей. Продолжал вспоминать последнее забытое путешествие, чувствуя, что память начала выдавать события в обратном порядке. Сейчас был подростком тринадцати-четырнадцати лет.
Необходимо было слиться с местным населением, так как одежда, в которой находился, сильно отличалась от здешней. Поэтому, как только стемнело, спрыгнул на мостовую и пошел вдоль по улице в сторону, куда часто направлялись мужчины. Как и предположил, наткнулся на питейное заведение, из которого раздавались пьяные голоса. Подождал в подворотне щуплого мужичка, похожего со мной по комплекции. Тихо подкрался и быстро вырубил ребром ладони по шее. Переоделся, спрятав свою школьную форму в этом же переулке между камнями. В чужой, пропахшей потом и выпивкой одежде вышел из переулка, направившись дальше. Не прошел и трех перекрестков, разглядывая вывески над магазинами на ином языке, как меня остановили военные. По выправке и эполетам несложно было об этом догадаться. Они обратились ко мне с вопросом, на который ответить не смог. Язык чем-то напоминал русский, возможно, звучанием, но все равно смысл сказанного не доходил.
Поняв, что я не местный, повязали и потащили в тюрьму. Рано или поздно я бы здесь оказался, ведь совершенно не понимал языка. В моем мире никого не волокли в тюрьму, на каком бы языке человек ни разговаривал. Здесь любая вольность пресекалась на месте. Через час вызвали, то есть притащили на допрос к главному засранцу. Мужик смотрел таким взглядом, словно я ему должен большую сумму денег, а отдавать не собираюсь. Очень грозно смотрел, стараясь внушить страх и ужас. Я лишь пожимал плечами на все вопросы и разводил руками. Он грязно выругался и полез куда-то в запертый простым ключом шкаф. Там порывшись, нашел какую-то висюльку, одев мне на шею и снова задал вопрос. В голове возник неприятный белый шум, но его вопрос стал каким-то образом для меня понятен. Мужик спрашивал откуда я родом и с какой целью оказался в северной провинции?
— Ехал с караваном, отстал от попутчиков, перепутал трактир, — надеюсь, у них есть караваны. А то, что я из другого мира вообще говорить не стоит. Злобный мужик уставился на меня как баран на новые ворота, видно, не понял ни слова. Потом снова полез в запертый шкаф, достал и себе похожую висюльку, нацепил на шею. Попросил повторить. Негордый, повторил только что сказанное. Мужик уточнил, откуда я родом, из каких земель прибыл. Вот тут я задумался. Раз нахожусь в северной провинции, наверное, существуют и три других по сторонам света. Главное — сейчас угадать с направлением. Вдруг у них с ними война, тогда могу оказаться шпионом. Выбрал южное направление и явно попал впросак. Мужик улыбнулся очень недоброй улыбкой, но сказанного уже не воротишь. Комендант тюрьмы выскочил за дверь, явно пошел за кем-то. Обратно вернулся со здоровенным амбалом, несущим кожаный саквояж. У меня по спине пробежал холодок. Внешность нового вошедшего мне сильно не понравилась. В саквояже лежали инструменты для пыток, которые он извлекал и раскладывал на небольшом столе. У меня глаза полезли на лоб, не думал, что в ином мире пытают в застенках.
— Какую информацию необходимо выпытать у шпиона? Он же не раб, может оказаться благородным магом, путешествующим по миру, — у меня сразу возникло много вопросов. Что значит не раб? А если маг, то его пытать нельзя? Могут ли маги свободно перемещаться по чужим землям?
— Вот после пыток и узнаем, к какому роду он принадлежит и с какой целью прибыл в северную провинцию, — дал комендант отмашку для причинения мне физического вреда.
— Я не шпион и мне до ваших секретов нет дела. Зовут меня Леонид Оболенский и да, я из благородных магов. Если отец узнает, что вы со мной сделаете, то лично прибудет с охраной, чтобы выяснить, кто решил меня заточить и пытать, — всегда знал, что лучшая защита — это нападение. Комендант немного опешил, когда я заговорил с пренебрежением, как настоящий аристократ, смотря на него, как на грязь из-под ногтей.