Психея

Paprika Fox

Коди прекращает идти. Он в полном отсутствии опускается на жесткий кожаный диван в коридоре, и остается там, спрятав лицо в ладони. Дилан не оборачивается. Он подходит к палате. Стоит напротив двери, просто дышит, вдруг осознав, что ему душно. Но всё равно берется за ручку, открывая, и заглядывает в светлое помещение, тут же опешив. Видит распахнутое окно и бросается к нему, закрыв створки и задвинув шторы. Стоит какое-то время спиной к кровати, глотая напряжение, и оглядывается. Ронни лежит на кровати. Её глаза прикрыты. На щеках ещё остаются следы от слез. Парень обходит кровать, медленно перебирает ногами, какое-то время стоит над девушкой, только после этого садится на край, холодными пальцами касаясь её запястья. Поглаживает тыльную сторону ладони, разглядывая бледное лицо Добрев. Поправляет одеяло, чтобы то полностью накрывало её плечи.

Она последняя.

Теперь

Ронни Добрев — его семья.

И Дилан сделает всё, чтобы защитить её.

Парень пальцами убирает локоны волос с её лица, стирая слезы с краев век. Тяжело вздыхает, дернув бровями, когда девушка друг морщит лицо, глотнув воздуха. Дилан напряженно наклоняется, поддается вперед, одной ладонью сжав её плечо. Ронни кашляет, кое-как заставив себя разжать веки. Она пока ещё не в себе. Успокоительное сильно подействовало на неё. Можно предположить, что девушка в состоянии легкого сна, но сама этого не понимает. Она, будто опьяненная, смотрит на Дилана, приоткрыв сухие губы, чтобы что-то шепнуть, но выходит только вздох.

О’Брайен гладит её по волосам, осматривает с такой нежностью и заботой, которая, черт, совершенно не свойственна ему, но ничего не может поделать с проявлением своих чувств. Не начинает говорить с ней, надеясь, что Ронни вновь углубиться в сон. Так и происходит. Девушка отчаянно держится за реальность, но её опухшие веки вновь прикрываются. Дилан наклоняет голову, губами касается её горячего лба, целуя. Впитывает её эмоции. Её боль. Её жар. И выдыхает, выпрямляясь. Локти ставит себе на колени, переплетая пальцы своих рук, и прижимает их к губам, после чего ко лбу, немного опустив голову.

«Мы будем в порядке», — Тайлер уверяет с такой искренней улыбкой, что в животе все выворачивается.

Мы будем в порядке.

Мы. Будем.

Мы.

Как же «мы», если «нас» уже нет?

Кристиан продолжает сидеть в коридоре, согнувшись. Сжимает веки, пряча лицо в ладонях, и громко дышит, качая головой. Соберись. В ответственный момент тебе нельзя давать задний ход. Людям свойственно умирать. Людям свойственно терять, Коди. Этого не исправить.

Парень не реагирует на проходящих мимо медсестер, которые предупреждают его о скором окончании времени посещения. Плевать. Оставьте его в покое. В глотке жжется комок. Кристиан терпит его, растирая ладонями лицо, и внезапно замирает, вздрагивая от холода, что бежит по спине.

Шепот.

Он слышит его. Медленно поднимает голову, напряженно смотрит в ладони, прислушиваясь, и дергает головой, когда шепот вновь усиливается, эхом разлетаясь по коридору. Коди щурит веки, осторожно встает с дивана, переступив с ноги на ногу, и оглядывается по сторонам, не в силах понять, откуда исходят голоса. Они повсюду. Сжимает ладони в кулаки, сделав один шаг назад, и оборачивается, смотря в сторону лифта. Мигающая кнопка говорит о том, что лифт поднимается. С напряжением смотрит за цифрой, пальцами тянется за пазуху, касаясь пистолета. Шепот не стихает. Нервно кусает губы, сжав оружие, когда дверцы лифта раскрываются.

И пустота.

Внутри никого.

Кристиан исподлобья смотрит перед собой, вынимая оружие, и с опаской идет вперед, крепко держа пистолет, чтобы чувствовать себя уверенней. Шепот прекратился в ту секунду, как дверцы раскрылись. Может, у парня уже паранойя? Он шагает к лифту, заглядывая внутрь. Ничего. Отступает, ожидая, пока двери закроются, и опускает взгляд вместе с оружием в руках. Смотрит в пол, проглатывая тот самый неприятный комок. Стоит спрятать пистолет, иначе это вызовет у медсестер шок. И только парень собирается спрятать оружие обратно, как шепот вонзается в сознание, вызвав боль, по вине которой Коди роняет пистолет, сжав пальцами голову. Корчится, резко обернувшись, и локтем задевает высокую фигуру. Тощую. В мантии. С вытянутым бледным лицом и яркими нечеловеческими глазницами, полными пустоты, темноты, мрака. Кристиан реагирует, отступив назад, когда Оно вытягивает рот, раскрывая его, и кричит. Вопль бьет по ушам, рвет перепонки, заставляя сильнее прижимать ладони к голове.

Дилан вздрагивает, резко вскочив с кровати, когда комната буквально начинает качаться и трястись перед глазами. Свет мерцает, неустойчивые вещи падают с полок и шкафов. О’Брайен хватается за край тумбочки, рухнув на колени. Всматривается в дверной проем. Всё вокруг канет в темноту, затем вновь освещается. Это безумие повторяется без остановки, и Дилан видит Их. Всех. Они подходят к порогу палаты. Они все здесь. Все семь. Его взгляд цепляется за Хлою — такую же бледную, неживую, в темной мантии и будто парящую в воздухе. Они

пришли за ней. За Ронни. О’Брайен морщится, пытаясь подняться на ноги, но его словно притягивает к полу. Он видит — Они все шепчут. Охотницы медленно «вплывают» в палату, одна за другой, и Дилан стонет от боли, прижав ладони к ушам, боясь, что от этого дикого вопля его голова разорвется на куски. Пытается смотреть на Них, но не может сконцентрировать внимание. Давление вынуждает вовсе прижаться виском к тумбочке. Парень не сдается. Пытается сопротивляться, но тщетное старание. Они сильнее. И Они окружают кровать Ронни, которая резко распахивает веки, громко глотая воздух. Она с паникой садится, взглядом скачет с одной Охотницы на другую, сжимаясь в стену позади. Колени прижимает к груди, борясь со сном, что ломает её, и невольно кричит, когда чувствует, как ледяные пальцы хватают её за ноги, грубо стянув с кровати. Падает спиной, ударяясь головой, но продолжает вырываться, когда видит Её. Психею в теле её сестры. Это существо с зашитым ртом, с впадинами вместо глаз, в оборванной ночнушке. Оно передвигается на четвереньках, только теперь у неё несколько рук. Две или три пары, Ронни не может понять. Психея тянет её за ноги, ползет к выходу, и Они всё следуют за ними, продолжая шептать. Добрев вскидывает голову. Смотрит на Дилана, который плюет на боль в ушах, поэтому поддается вперед, схватив девушку за руку одной рукой, а второй цепляется за ножку кровати. Психея растягивает рот, кричит, быстро передвигаясь на четвереньках, только теперь ещё и на двух дополнительных руках, приближается к О’Брайену. И кусает его за руку. Вонзает темные клыки в кожу, заставив парня стонать от боли, но это лишь добавляет ему адреналина. Не отпускает запястье Ронни, которая хнычет, пытаясь двигаться, пока никто её не сдерживает, но Психея быстро возвращается к ней, передвигается, как паук, вновь дергая за ноги. Сильно. Добрев пищит, теперь уже парень держит её за ладонь. Тяжело и быстро дышит, когда вдруг над ним склоняется знакомый силуэт. Девушка опускается на одно колено, приближая свое лицо к его, и Дилан кидает в её сторону взгляд, собравший в себе всю злость и ненависть, на которую парень только мог быть способен. Хлоя наклоняет голову, довольно улыбается, получая наслаждения от подобного выражения лица, и поддается вперед, носом касается его виска, набрав в легкие воздуха.

И кричит. Кричит громче, чем все Они до этого. Ронни распахивает веки, когда парень ругается под нос, одной рукой пытается прикрыть ухо, в которое вопит Хлоя. Он выпадает. Из реальности. Пальцы всего на секунду расслабляются, но этого достаточно. Теряет бдительность — и Психея тянет Добрев к себе, хватая за шею. Тащит к дверям, выходя за порог. Ронни кричит, пинается, пальцами хватается за стену. Дилан смотрит на неё. Видит, что она кричит что-то ему, но не слышит. В ушах гудение, словно рядом взорвалась граната. Хлоя резко поднимается, последовав за остальными Охотницами. Свет с новой частотой начинает мерцать, и теперь преобладает темнота. Дилан напрягается, пытаясь встать, но вновь падает на колени, рукой касаясь того уха, на которое вопила девушка. Щупает жидкость, текущую по скуле. Кровь?

Хлоя переступает порог, пропадает за стеной — и свет гаснет. Окончательно. Комната прекращает качаться перед глазами, так что О’Брайен теряется в пространстве, рухнув головой на пол. Сжимает и разжимает веки, стараясь скорее привести себя в чувства. Он понимает, что больше не слышит ничего правым ухом. Только гудение. Он оглох? Стирает кулаком кровь со скулы, поднимаясь на вялых руках. Роняет грубый вздох, кое-как находя силы подняться на ноги.

Черт. Черт возьми!

Шатается, идет к порогу, хватаясь за стену, и спотыкается об него, выйдя в коридор, когда яркий свет резко включается. Повсюду носятся врачи и медсестры с санитарами. О’Брайен слышит их голоса одним ухом, щурится, приглядываясь, и осматривается по сторонам, натыкаясь на Кристиана, который ползет к дивану, хватаясь за него рукой. Не может подняться. Дилан спешит к нему, прижав ладонь к больному уху, и наклоняется, схватив под плечо. Помогает встать на ноги парню, который кашляет, испытывая такую же головную боль.

— Где Ронни? — тут же спрашивает, видя, как ругается под нос О’Брайен, поэтому отворачивает голову в сторону, что-то зло шепнув под нос. — Нужно… — сжимает веки, прервавшись. — Нужно за ними… У нас мало времени, — давится воздухом, не сумев проглотить его в легкие. Дилан перекидывает его руку через плечо, не спорит, зная, что необходимо выезжать. И плевать, что у них нет плана. Они не могут тянуть и ждать. Хромают к лестнице, не доверяя лифту, в котором могут застрять.

Грядет конец.