Психи

Энн Шеридан

— Ты хотела быть свободной, верно? — он задает вопрос, из-за темноты невозможно различить его по глазам, но резкий тон его голоса можно безошибочно узнать.

Роман.

Я не утруждаю себя ответом, зная, что это, должно быть, какая-то игра. Они ни за что меня не отпустят. Я перевожу взгляд с братьев на Романа, прежде чем вернуться к нему. Очевидно, что это его момент проявить себя, и что-то подсказывает мне, что он собирается добиться успеха.

— Мне нравится думать, что мы из тех парней, которые дают красивой женщине то, что она

хочет, поэтому мы готовы заключить с тобой сделку.

Я напрягаюсь, и сажусь прямее.

— Оглянись вокруг, Шейн. Ты видишь, где находишься?

Нахмурив брови, я неохотно отрываю взгляд от Романа, оглядывая заросший сад и быстро понимая, что это гораздо больше, чем просто разросшиеся кусты. Это гребаный лабиринт. Это похоже на сцену из "Гарри Поттера и Кубка огня", только еще более жуткую, и, насколько я помню, Седрик Диггори так и не выбрался оттуда живым.

— Что это? — Спрашиваю я, осторожно отодвигаясь от него подальше, хотя на самом деле в это не имеет смысла. Он отслеживает каждое мое движение и придвигается, чтобы сохранить преимущество.

— Мы с братьями тут поговорили, — говорит он, и в его глазах загорается дьявольский смех. — Мы понимаем, что это небольшое соглашение не для всех, и ты совершенно ясно дала понять, что не готова играть в наши… игры. Поэтому мы готовы заключить с тобой сделку.

Я прищуриваюсь, не доверяя ни одному его чертову слову. Вся эта компрометирующая игра с милым парнем неправдоподобна, и мне это не нравится. Он лжет. Они похитили меня. Они вломились в мой дом и забрали меня прямо из моей квартиры. Они самые отъявленные убийцы в стране и, конечно, известны своей несговорчивостью. Так какого черта они предлагают мне сделку? Это, должно быть, ловушка, но каков их план?

Я осторожно подтягиваю под себя ноги и, не сводя взгляда с Романа, встаю на дрожащие ноги. Он повторяет мои движения, пока мы не оказываемся лицом к лицу, только вот из-за своего впечатляющего роста он возвышается надо мной.

— Сделку? — Спрашиваю я.

Он кивает так слабо, что мне, возможно, это только показалось. — Если ты сможешь найти выход из нашего лабиринта, тогда ты свободна, — говорит он мне, когда Леви и Маркус медленно приближаются, их попытки быть осторожными напрасны.

— Свободна? — Я повторяю, мое сердцебиение учащается с каждой секундой. — Мне просто нужно выбраться, и ты меня отпустишь? Живой?

— Ага, — говорит он, его глаза темнеют, когда он опускает подбородок, что делает его похожим на гребаную картинку прямо из фильма ужасов. — Это то, что я сказал, не так ли?

Мой желудок скручивает, когда я медленно делаю шаг назад.

— В чем подвох? — Спрашиваю я дрожащим голосом, осторожно наблюдая за тем, как все трое начинают приближаться ко мне, преследуя меня, как добычу. — Я не верю, что вы просто отпустите меня.

— Загвоздка в том, — говорит Роман, его обычно мертвые глаза оживают, когда я слышу злую усмешку в его тоне, — что тебе лучше бежать

побыстрее.

Черт.

Я разворачиваюсь на пятках и бегу, как гребаная ракета.

Нет сомнений, что это не так просто, как кажется. Здесь есть ловушка, чертовски неприятный подвох, который я упускаю, но я не рискую торчать здесь дальше, чтобы разобраться в этом. В конце концов, это сад — лабиринт, так что все, что мне нужно сделать, это быть быстрее их, и со мной все будет в порядке. Я просто должна найти выход.

Мимо меня проскальзывает вход в лабиринт, когда я босыми ногами ступаю по холодной, твердой земле. Разросшиеся ветви царапают мне руки и лодыжки, но я пробираюсь сквозь них, полная решимости довести дело до конца. Черт, если я не смогу найти выход, я могла бы, по крайней мере, найти место, где можно спрятаться и переждать.

Надежда поднимается в моей груди и толкает меня быстрее. Я могла бы выбраться отсюда сегодня вечером. Я могла бы быть свободна.

Лабиринт широкий и в два раза выше моего роста, из-за чего невозможно попытаться проложить путь. Я должна полагаться на свои чувства, а прямо сейчас они мало что говорят, только продолжать бежать и увеличить расстояние между мной и братьями, насколько это возможно.

Если не считать того, что мои ноги шлепают по твердой земле, и моего быстрого, резкого бега, в лабиринте тихо. Здесь нет ни шелеста кустов, ни знакомых ночных звуков, ни сов, ни даже легкого ветерка, только мертвая тишина.

Навязчивая мысль о том, что это своего рода кладбище для многочисленных убийств братьев, проникает в мой разум, заставляя мою кровь холодеть, а по спине пробегают мурашки. Я отбрасываю эту мысль в сторону, но с каждым моим шагом образ зомбированных рук, пронзающих грязную землю и хватающих меня за лодыжки, преследует мой разум.

Маленькая надежда на свободу подобна маяку, ярко сияющему внутри меня, поддерживающему меня, несмотря на недостаток энергии, пульсирующей в моих венах. Я так давно толком не ела, что моя энергия быстро иссякает, но моя решимость обрести свободу поддерживает меня.

Тишина поглощает меня, крадя все до последней капли здравомыслия, которое у меня еще осталось, пока я пытаюсь сориентироваться в лабиринте. Я бегу влево и вправо, прежде чем упираюсь в тупик и поворачиваю обратно только для того, чтобы пойти по пути, которым я уже прошла.

Я продолжаю бежать, но на этот раз поворачиваю на второй поворот направо, а не жду третьего, и когда я поворачиваю, мой взгляд перемещается вверх, и я вижу массивный дом во всем его великолепии, освещенный лунным светом.

Это завораживающее зрелище, и я почти ненавижу себя за то, что оказалась права… Ну, в основном права. Технически это не замок, но ближе всего к нему. Дом парней выглядит как особняк 1500-х годов в готическом тюдоровском стиле с горгульями на вершинах. Старые виноградные лозы обвивают стены особняка, а большинство окон защищены решетками. Внутри, должно быть, сотни комнат.