Психиатр
Шрифт:
Клиентка с несколько взволнованным видом направилась в сторону машины Томаса, ускоряя шаг, — возможно, ее покупка вовсе не предназначалась в подарок законному мужу, а была сделана для какой-то тайной встречи? Проходя рядом с машиной Томаса, она столкнулась с кем-то из прохожих, и ее красивая коробка слегка задела зеркало заднего вида.
Внезапно — оттого ли, что он занервничал, отвлекшись от своих мыслей, или же, напротив, его вдохновило видение стройных ног — его осенила мысль. Коробка, нечаянно задевшая «порше», своей формой и полосками напомнила ему одну деталь из длинного рассказа Катрин: она упомянула о том, что на вилле Джексона один из насильников, Джозеф Харви,
Ни Томас, ни прокурор, ни Джулия не знали, что бы это значило, и решили не принимать в расчет эту деталь. Но что переносят в клетке?
Обычно птиц.
Но также разных достаточно мелких животных, которые могут там поместиться, но не могут сбежать из клетки… например, крысу!
Похоже, после долгого бесплодного периода его мозг лихорадочно заработал, и в этот момент его снова осенило.
Он вспомнил об одном факте из досье, заведенного прокурором на Харви, — впрочем, как и на каждого из подозреваемых, — они просматривали это досье вместе с Джулией. Это служило еще одним косвенным подтверждением, что литературный критик переносил в клетке крысу. Несколько лет назад Харви опубликовал эссе на тему Человек и крысы, знаменитый случай из психиатрической практики, изученный Фрейдом. Речь шла об одном мужчине, помешавшемся на грызунах, мучившем их почти так же, как знаменитый писатель Марсель Пруст, если верить слухам. К тому же в центральной части своего исследования Джозеф Харви проводил аналогию между автором «В поисках утраченного времени» и типом, описанным знаменитым венским психиатром.
Случайно ли Джозеф Харви выбрал для исследования тему, связанную с крысами в литературе и психоанализе? Не скрывается ли за этим на первый взгляд чисто интеллектуальным подходом проявление иных — глубинных, потаенных и потому неискоренимых — интересов?
Вне зависимости от того, справедливо или нет данное подозрение, но на данный момент у Томаса не было иных вариантов. Он в самом деле не мог себе позволить пренебречь даже такой зацепкой, так как время неумолимо утекало. Необходимо было цепляться за малейшую надежду продвинуться в расследовании, а это означало, что следует идти до конца цепочки.
Он без труда нашел адрес Джозефа Харви в телефонном справочнике. Последний жил совсем поблизости — в Верхнем Ист-Сайде, рядом со Второй авеню.
Гибсон не мешкая направился туда, припарковал свою машину в нескольких метрах от дома Харви и медленно пошел ко входу. Это было довольно симпатичное здание с фасадом в старинном английском стиле, с черной дверью и бронзовым молотком. На бронзовой табличке значилось имя критика. Томас приподнял молоток, похоже заменявший звонок, но, уже занеся его для удара, засомневался.
Конечно, Харви был прекрасно осведомлен о том, какую роль психиатр играет в процессе. Согласится ли он его принять? И если да, то какие вопросы Томас собирается задать ему?
Действительно ли он является маньяком?
Если и правда этот любитель крыс принес клетку с одной из них с собой к Джексону 15 июля? А потом он дал ей команду, как это делают дрессировщики собак, укусить Катрин.
Основание для подобных рассуждений было весьма слабым, критик просто выставит его за порог. Впрочем, он, возможно, вообще не согласится его принять, соблюдая указания своих адвокатов избегать отношений с противной стороной. И те же адвокаты будут сразу поставлены в известность о проводимом Гибсоном расследовании, они, несомненно, догадаются, что какой-то снимок выплыл на поверхность. Пожалуй, сейчас не время их тревожить.
Лучше еще раз попробовать связаться с Полом Кубриком,
«Еще и лучше, смогу вернуться к себе», — подумал он, забыв на минуту, что они с Джулией не связаны никакими официальными либо гражданскими обязательствами. Но, возможно, это недолгое пребывание под одной крышей стало для него чем-то большим, о чем он даже не подозревал. В любом случае одно он знал твердо, что счастлив каждый вечер видеть улыбку этой женщины, которую любил все больше. «Счастлив» — было ли это слово подходящим? Возможно, он просто был совершенно одурманен?
Томас спустился по ступенькам и направился к машине, оглядывая напоследок резиденцию критика, словно неосознанно ища некую важную деталь, как вдруг он заметил, что окно дома приоткрыто.
Ему в голову пришла сумасшедшая идея.
Он снова поднялся по ступенькам, постучал молотком, выждал несколько секунд, постучал в дверь еще раз, но уже сильнее, чтобы убедиться, что в доме действительно никого нет. Взбудораженный, он посмотрел по сторонам и, увидев, что на улице не видно ни одного прохожего, несмотря на дневное время, двинулся к окну, приподнял его и проскользнул внутрь жилища. Его сердце бешено колотилось.
Что он здесь делает?
Он проник посредством взлома к видному представителю нью-йоркских интеллектуальных кругов — ни более ни менее. Это могло довести его до тюрьмы или, во всяком случае, причинить ему большие неприятности, но отступать было слишком поздно.
Обстановка дома была довольно богатой, в соответствии с идеей о том, что квартиру интеллектуала можно сделать действительно удобной: цветная кожа, изысканные ткани, литографии современных художников, бесчисленные книги по современному искусству, большое количество романов, а также, рядом с телефоном, внушительная пачка бумаги — несомненно, неопубликованная рукопись. Все было уставлено различными африканскими безделушками, что объяснялось, если, конечно, сведения Джулии и Томаса были верными, приверженностью Харви к путешествиям в экзотические страны вроде Марокко или Алжира.
В углу гостиной Томас заметил нечто странное: там стояла металлическая сушилка для белья, где кроме обуви были развешены большие квадратные куски белой ткани, удивительно напоминавшие старые хлопчатобумажные пеленки, вытесненные из обихода памперсами.
Томас на мгновение удивился. Согласно имеющимся данным, критик был холостяком, детей у него точно не было. И потом, как могло случиться, что мужчина, зарабатывавший на жизнь в качестве литературного критика, вынужден был сам заниматься стиркой белья? Томас решил было, что он поступает так, видимо, из жадности. Но доктору Гибсону не удалось углубиться в загадку этой странной сушилки, так как донесшийся слева шорох заставил его подпрыгнуть.
Он повернулся и увидел то, что побудило его нанести «визит» без приглашения: в углу на столике маленькая коричневая крыска весело бегала в колесе, закрепленном в клетке.
Томас ощутил странный холодок: все части интеллектуальной головоломки, словно по волшебству, вдруг встали на свое место.
Ошеломленный, он подошел к клетке и разглядел вторую крысу, дремавшую в углу.
В это время грызун, сновавший в колесе, заметив Томаса, остановился, чтобы рассмотреть его с любопытным и недоверчивым видом, характерным для этих зверьков. Успокоившись, он просунул мордочку между прутьями клетки в явной надежде, что Томас его покормит. Последний наблюдал за ним. Неопасный, скорее, симпатичный зверек был немногим крупнее мыши-полевки или серой мыши, от которых он отличался коричневым окрасом и довольно развитыми ушами.