Психическая атака из будущего. За Колчака и Каппеля!
Шрифт:
Там все было легко и просто, неприятель ясен и понятен. А тут? Все против всех, сегодня друзья — завтра враги! Интриги, грязь… Одним словом, политика…
Как он жалел, что во все это ввязался. Ведь он просто офицер, следовавший данной присяге до конца! Его кристально чистое желание спасти Россию теперь было заляпано и облито грязью, и он сейчас остался совсем один. Все, практически все, за исключением горстки преданных людей, разбежались, как крысы с тонущего корабля.
Он, конечно, тоже мог бы удрать, прихватив с собой пару ящиков золотишка. На безбедную жизнь с любимой женщиной
Но как же честь? Ведь это не пустой звук! Капитан должен покинуть корабль последним! А лучше остаться на тонущем броненосце, как адмирал Макаров на «Петропавловске» в Русско-японскую войну. Увидеть, как сомкнутся над тобой холодные темные воды, стоя на мостике!
Но ему, к сожалению, этого уже было не дано. Ни капитанского мостика, ни соленых брызг — ничего! Об одном он только молил Бога, чтобы суметь уберечь честь до конца.
Проклятое золото взяло в заложники его душу! Он знал, что желтый демон уже не отпустит его. Он уже приготовился к неизбежному, так как знал, что всем — и красным, и союзникам, и даже белым — выгодна его смерть.
И те, и другие, и третьи получали козырь: мертвого Верховного Правителя России, которым можно было манипулировать, исходя из своих интересов.
Красные и эсеры, списав на него все грехи, кинули бы кость проклинающим его за все беды и неудачи крестьянам и партизанам. Союзники бы сбросили со счетов ненавистную фигуру, с которой все еще приходилось, пусть и формально, но считаться. Белые тоже развязали бы себе руки и получили бы мученика, всю ярость за гибель которого ощутили бы на себе, в первую очередь, чехи.
Для всех его смерть была бы долгожданным поводом, которого так желали в этой затянувшейся паузе, не решаясь сделать этот важный шаг.
Теперь отсчет его жизни шел уже не на дни, на часы. Осталось еще немного подождать! И дальше — освобождение…
Еще вчера Колчак хотел только одного: поскорей бы это все закончилось! Но теперь умершая было надежда ожила. Арчегов был теперь его ангелом-хранителем. Он мог спасти если не его жизнь, то хотя бы честь.
Заперев байкальские туннели, он дерзко и решительно вмешивался в ряды игроков и спутывал им все карты. Кто он, этот безумец?!
Вчера Колчак добрый час говорил с представителем атамана Семенова при ставке полковником Сыробоярским. К сожалению, сам полковник мало что знал об Арчегове, общался с ним раза два, да и то мимолетно.
Молод, окончил перед войной Елизаветградское кавалерийское, служил малороссийским драгуном, отмечен орденами и золотым оружием. Все время отдает службе, так как жены и детей не имеет. Из терских казаков, а потому пользуется определенным доверием атамана. В ОМО с прошлого года, ротмистр императорского приказа, «отказник».
Данное слово было адмиралу хорошо знакомо — изредка на его приказы о производстве того или иного офицера приходил категорический отказ от очередного повышения в звании.
Таких офицеров было очень немного, и по своим убеждениям они являлись отпетыми монархистами, считая, что только император имеет право присваивать офицерские чины. Корректно отказывая, таким образом, в фактическом признании его, адмирала Колчака,
В купе телеграфистов было накурено, хоть топор вешай. Адмирал только поморщился, но устраивать разгон не стал — офицеры делали все возможное уже сутки, и вряд ли они спали. Аппарат Бодо что-то выбивал, большая катушка с бумажной лентой тихо крутилась, ползли по бумажной полоске печатные буквы. Уставший офицер поднял на адмирала Колчака воспаленные, красные кроличьи глаза.
— Здесь адмирал Колчак, — и, дождавшись громкого стрекотания аппарата, Александр Васильевич взял в руки выползающую из него ленту. На ней был напечатан ответ из Порта Байкал: «Здравия желаю, ваше высокопревосходительство. Здесь ротмистр Арчегов».
— Вашу телеграмму получил вчера. Доложите обстановку, — офицер быстро застучал пальцами по клавиатуре, посылая адмиральский запрос в далекий порт. Вскоре поползла лента с ответом:
— «Все изложенное ранее выполнено. Меры приняты в полном объеме. Сроки выступления переношу на день позже запланированного. Связь с Иркутском по телеграфу, дублирующий канал через Лиственничное».
— Вас понял, Константин Иванович, — адмирал отметил осторожность ротмистра в ответе — связь по Бодо ненадежная, сообщения легко могут быть перехвачены и чехами, и мятежниками.
— «Прошу вашего приказа на действия в занятом мной районе. Особенно отметить подчинение отряда капитана первого ранга Фомина. Он у аппарата. А также передать по ассигновкам от экспедиции чиновника Максимова денежные средства. Без них выполнение задач трудноосуществимо. Он тоже у аппарата», — Колчак поднял вопросительный взгляд на Трубчанинова, он не мог вспомнить, кто такой Максимов в министерстве финансов.
Лейтенант правильно понял взгляд адмирала и тут же ушел в купе с канцелярией. А Колчак повернулся к телеграфисту, который был готов напечатать ответ.
— Здравствуйте, Николай Георгиевич. Вы поступаете в полное оперативное подчинение ротмистру Арчегову, — Колчак сознательно добавил слово «оперативное», так следовало поступить любому адмиралу, ибо не дело доверять командовать кораблями кавалерийскому ротмистру.
И он не мог поступить иначе, даже зная, что капитан первого ранга Фомин за истекшее время не сделал на Байкале ровным счетом ничего. А таких офицеров сейчас в тылу подавляющее большинство, начиная от военного министра генерала от артиллерии Ханжина. Колчак знал это, но даже в мыслях не мог поступиться незыблемостью устоев чинопроизводства, старшинства в них, и тем более — отличием между флотом и армией.
— Мобилизуйте всех чинов морского ведомства, даже эвакуируемых. И помните, я с вами не прощаюсь, — последнюю фразу Колчак произнес специально — именно так он попрощался по телеграфу с Фоминым в октябре, в предчувствии катастрофы, когда отправил моряка из Харбина на Байкал создавать флотилию…
— Ваше высокопревосходительство, — Трубчанинов держал в руках листок бумаги. — Чиновник по особым поручениям министерства финансов Максимов отправлен во Владивосток с двумя вагонами серебряной монеты в три миллиона рублей и вагоном ценных бумаг на пять миллионов. Согласно вашему приказу под номером 6320 от 28 октября сего года…