Психические войны, или Кто в халате, тот и психиатр

Джонни Псих

Я б в психолухи пошёл

Однажды, когда Джонни был погружён в такие раздумья, ему вспомнился очень важный, показательный момент его детства, когда он ещё был в состоянии и любил играть в футбол. С ним в одном подъезде жил парень, которого дворовые ребята звали просто «Саня с первого этажа». В те далёкие, несмышлёные годы, Джонни очень удивляла одна наклонность этого товарища. Когда делились на команды, Саня всегда шёл в заведомо более слабую. Джонни, жизнь которого уже в те годы состояла из сплошной цепи унижений и поражений, тогда было очень сложно понять логику своего соседа по подъезду. Ведь ему-то самому так безумно хотелось хоть иногда чувствовать себя победителем, даже если он был всего лишь запасным игроком выигравшей команды.

Теперь же Джонни

поймал себя на мысли, что сейчас себя ведёт подобно тому, как в своё время Саня. За исключением, пожалуй, одного: Саня прекрасно играл в футбол. И потому нередко в остальном заведомо безнадёжная команда, к которой он присоединялся, оказывалась победительницей. Но Джонни сдаваться не собирался – слишком много сил он уже отдал этому проекту, который теперь считал центральной частью своей жизни. И потому каждую ночь Джонни вылезал в интернет и пытался вывешивать в разные места свои статьи, содержащие ссылки на созданный им сайт, только чтобы утром администратор очередного ресурса (которому, в отличие от Джонни, платили за его деятельность!) безжалостно свёл к нулю все результаты его бдений. Точнее, даже к отрицательной величине, так как с каждым бессмысленно потраченной бессонной ночью и уходящими силами он безвозвратно терял самое драгоценное – время, которого в его жизни оставалось всё меньше.

И единственным итогом деятельности Джонни пока были только печальные, безысходные мысли, возникавшие в его голове, когда он наблюдал происходящее. Такие мысли у него возникли, например, после попытки размещения одной из своих статей на сервисе блогов «Живой журнал России». С одной стороны, это место ему не понравилось сразу, так как практически моментально произвело на него впечатление (как впоследствии выяснилось, вполне верное) логова дерьмократов. Однако с другой, Джонни рассудил так: дерьмократы все такие очень серьёзные, с утра занимаются своей высокодоходной работой, а потому пока суд да дело,– смотришь, и поисковик увидит, даже если потом сотрут... Да если кто из них и прочитает – пусть знают, суки, что в этой стране не все с ними согласны.

Однако на практике события развивались совершенно иначе. Один из дерьмократов практически тут же написал донос, и их лакеи, которые, как оказалось, там дежурят круглосуточно, тут же удалили статью Джонни со стандартной формулировкой «S.E.O.».

Естественно, Джонни был расстроен, но ещё больше изумлён тем, что его заблокировали. Одно дело, если бы это сделал админ тамошнего сервиса, для которого это входило в должностные обязанности, и с которого могли спросить за не удалённый спам (если уж так характеризовать с технической точки зрения статью Джонни). И совсем другое дело, когда рядовой пользователь – дерьмократ (и он действительно был таковым по своим политическим воззрениям – Джонни не поленился прочитать его кредо в профиле) целенаправленно напрягал свою задницу писать жалобу! В конце концов, в своей статье Джонни никого не призывал на баррикады коммунистической революции! Да и выдержана она была, можно сказать, политически корректно в целом. А потому предполагать, что дерьмократ, который, скорее всего, статью даже не читал (Джонни почему-то был полностью уверен в этом!), увидит в ней какую-то параллель между психопатами и теми, за чью власть он ратует, было бы глупо.

В то же время, у Джонни совершенно не было иллюзий по поводу того, как дерьмократы, поливая грязью историю Советского периода, клеймили практику массового стукачества во времена Сталина. Просто тогда доносили не они, а на них. А потому дерьмократы были вовсе не против «проинформировать администрацию», когда для того был достаточно веский повод.

Поскольку у него всё равно сразу не получалось успокоиться, подумав ещё немного над этим, Джонни пришёл, как ему показалось, к правдоподобной версии мотивации дерьмократа. По его представлениям, главным для дерьмократа был Закон. Причём дерьмократический, т.е. такой, который вроде как предоставлял всем, независимо даже от имущественного состояния, равные условия.

Не раз невольно слушая разговоры обывателей в общественных местах, Джонни становился свидетелем того, как эта идея дерьмократов овладевает массами. Он видел, с каким чувством люди говорили: «ах, если бы у нас всё было по закону! Но ведь эти проклятые коррупционеры!..» Джонни же при этом лишь цинично усмехался про себя, представляя реальную картину, безнадёжно далёкую от наивных

фантазий этих людей, одурманенных пропагандой.

Нет, он не собирался вступать с ними в полемику. Жаркие дискуссии вводили его в раж, и слишком сильное нервное возбуждение горячих дискуссий дополнительно подрывало его и без того очень слабое здоровье. Вместо этого он мысленно представлял себе своего оппонента и его позицию, и начинал с ним воображаемый диалог. Конечно, даже при этом он также возбуждался и нервничал, пытаясь отстоять свою правоту, но всё же не так. Бывало, он даже непроизвольно начинал беседовать с воображаемым оппонентом вслух. К счастью, такие «внутренние диалоги» случались с Джонни по большей части дома – можно себе представить, какое впечатление он производил бы на окружающих, случись с ним такое в общественном месте! Когда ещё была жива и более-менее в своём уме его мама, она в таких случаях говорила: «Хрюшка разговаривает с умным человеком!» Джонни даже находил этот её комментарий забавным. Получалось, в голове его живут как бы два живых существа – Хрюшка и «умный человек», которые иногда ведут беседу между собой. Другое дело, он сам, его основная сущность, непременно оказывалась здесь в роли свиньи.

Вот и сейчас Джонни вёл такой диалог с «умным человеком», пытаясь представить себе капиталистический рай, за который ратовали дерьмократы. Да, жизнь общества будет строиться на основании вроде как общего для всех закона, однако при этом у некоторых будет всё, а у остальных – ничего. И это, согласно идеологии дерьмократов, отражает высшую, биологическую, естественную целесообразность, в соответствии с которой сильные, наиболее приспособленные особи выживают, а остальные, если и продолжают влачить какое-то время своё жалкое существование, то не продолжают себя в потомстве, будучи носителями дефективных генов, обречённых на вымирание.

Но Джонни не только не был теоретически согласен, но и не собирался мириться с такой системой. Он не так много общался с людьми, но даже при своём ограниченном опыте день за днём наблюдал, как самые честные, добрые и бескорыстные люди становились в этой жизни в глазах других жалкими неудачниками. В то время как другие, используя физическое принуждение, наглый обман или нужные связи пробивались вперёд по головам ни в чём не повинных людей, которые были для них всего лишь презренным быдлом, которое можно и нужно использовать. И Джонни точно знал: так, а может даже ещё хуже, было бы и в капиталистическом раю, в который пытались заманить народ дерьмократы. И сколько бы их идеолухи не вещали про лень как неизбежную спутницу нищеты, просто нельзя было поверить в то, что многие люди, трудящиеся с утра до вечера за копейки, такие бездельники на фоне воротил, получающих в тысячи, десятки и сотни тысяч раз больше денег!

А потому Джонни твёрдо знал: он никогда не примирится с этой системой, которую он считает несправедливой, а потому не собирается признавать её законы, нравится это кому-то, или нет. Он будет стремиться жить не по законам, а по понятиям. Нет, не тем звериным, бандитским, которыми в 90-е, среди фактического разгула беззакония, пытались руководствоваться многие, а основанным на идеях гуманизма и справедливости.

Будучи человеком трусливым, да к тому же ещё противником насилия, он не собирается поднимать единомышленников на баррикады коммунистической революции с целью перераспределения собственности, хотя считал бы такие меры справедливыми. Нет. Вместо этого, Джонни собирался нести свои знания в массы обделённых, обманутых и униженных, с тем, чтобы они могли отстоять свои интересы и расквитаться со своими обидчиками.

Да, этим людям могло не хватать даже таких базовых для цивилизованного общества вещей, как качественные продукты питания и квалифицированная медицинская помощь в случае необходимости. Но помимо этого, для них очень важны были знания, которые позволяли бы им уверенно ориентироваться в современном информационном обществе. В принципе, обеспечить человека такими знаниями – задача системы образования. Но как с этим обстояло дело в государстве «равных возможностей», где он жил?

Несомненно, у самих дерьмократов, а также тех, чьи классовые интересы они представляли, т.е. крупных коммерсантов, финансистов и т.д., всё было в лучшем виде. Их выкормыши учились в элитных пансионах за бугром, после чего могли получить высшее образование в западных университетах, либо на наиболее престижных факультетах известных отечественных вузов.